Расцвет и упадок цивилизации (сборник) - стр. 78

Нетрудно догадаться, что такая позиция не по вкусу нашему казенному комментатору А И. Молоку, выражающему пока что «утвержденную» точку зрения. По его мнению, поступок Лантенака, спасающего крестьянских детей из пожара, не вяжется с образом жестокого вожака вандейцев и является надуманным. Этот эпизод, по комментатору, понадобился Гюго из соображений ложной гуманности. А самоубийство Симурдена символизирует моральную капитуляцию перед идеей милосердия, и «образ стойкого комиссара Конвента, разумеется, проигрывает от этого, оказывается менее цельным… В этом трагическом эпизоде отчетливо обнаруживается противоречивость взглядов Гюго на революционный террор. Писатель оправдывает его лишь как временное, преходящее явление, допустимое лишь в обстановке ожесточенной гражданской войны. (Впрочем, в других местах романа он не скрывает своего отрицательного отношения к „закону о подозрительных“ и другим террористическим мерам якобинской диктатуры.) В дальнейшем, полагает Гюго, допустимы одни только методы милосердия».

Трудно было бы поверить, что официальный комментатор от имени марксизма, мог дойти до такой низости, чтобы считать, что террор может быть оправдан не только в обстановке гражданской войны! Ведь, казалось бы, допустимы только две точки зрения для сколько-нибудь прогрессивного мыслителя: 1) полное отрицание террора вообще (в XX веке представитель его – Ганди); 2) допустимости его как неизбежного зла в самые острые моменты с вековым насилием. Оказывается, с «марксистской» точки зрения имеется третья возможность: признание режима перманентного террора. Но тогда зачем же Сталин и его защитники рядились в тогу социалистического гуманизма и вместе с тем утверждали, что социалистический строй без антагонистических классов уже построен? Выходит, что противники правильно говорили, что их строй держится только на терроре!

Кроме того, Молок не прав в том, что Гюго настаивает на допустимости только актов милосердия. Ведь Говэн – солдат революции, разивший смело врагов в бою, но отказавшийся воевать со стариками, женщинами и детьми, не убивавший лежачего, готовый проливать чужую кровь лишь при условии, что может пролиться его кровь. Великолепно противопоставление Симурдена и Говэна:

Говэн: «Свобода, Равенство, Братство – догматы мира и всеобщей гармонии. Зачем же превращать их в какие-то чудища… Низвергают трон не для того, чтобы на его месте воздвигнуть эшафот… Снесем короны и пощадим головы… Жестокосердные люди не могут верно служить великодушным идеям. Слово „прощение“ для меня самое прекрасное из всех человеческих слов».