Расцвет и упадок цивилизации (сборник) - стр. 51

Лепсиус уходит от Энвера в полном отчаянии и осуждает себя в том, что он апеллировал к чувству справедливости, а не разума, но этот самоупрек совершенно неправилен. Лепсиус приводит яркие данные об огромной экономической и культурной роли армян, но все это игнорирует Энвер. Лепсиус мог бы привести данные о печальных последствиях изгнания (не истребления) евреев и мавров из Испании.

Сейчас читаю «Персидские письма» Монтескье; в 35 письме (стр. 166–167) автор письма перс Уэбек пишет, что был проект изгнания всех армян из Персии (отказавшихся принять магометанство), но, по мнению Уэбека, к счастью для Персии, этот проект был отвергнут, так как тогда бы экономика страны сильно пострадала. Уэбек ссылается на то, что из Персии когда-то были изгнаны гвебры – к большому урону для страны.

Любопытно, что по справочнику «Зарубежные страны» из всех стран Азии и Африки армяне не упоминаются ни для Ирана, ни для Ирака, а указаны только для Сирии, Ливана, Турции;[38] несмотря на старания Энвера, армяне все же уцелели в Турции. Энвер в данном случае вполне правильно указывает, что в политике дело решается чувством, а не разумом. Вернее, разум обыкновенно выступает в случае сильного поражения, не сулящего никаких перспектив на реванш. Победа, в особенности решительная и легкая, приводит к головокружению. У Энвера головокружение от его победы над режимом Абдул Гамида.

Убежденная речь Энвера в защиту своей ужасной идеологии вызвала у христианина Лепсиуса чувство, что мудрость всегда торжествовала над Христом в частности потому, что в ряде случаев христианство выступало против отечества, против патриотизма. Лепсиус совмещает в себе антиномию патриотического немца, страдающего за свой народ, и интернационалиста, защищающего армян. Мало того, он прямо заявляет Энверу, что если правители его страны будут действовать противозаконно и бесчеловечно, то он покинет Германию и уедет в Америку, что вызывает сожаление Энвера, так как это было бы несчастьем для Германии.

Практика истории показывает, что религиозные люди всегда ставили свою религию выше отечества и в случае религиозного преследования эмигрировали (пуритане, гугеноты и т. д.), становясь гражданами другой страны, нередко враждебной их прежнему отечеству. Сейчас вопрос ставится иначе: может ли человек перейти на сторону врага? Наши отвечают: может, если, как было в Германии, правительство фашистское воюет против страны социализма. Но наша страна все более скатывается в сторону фашизма: значит, и ей можно изменить? Но ведь трудно найти государство (если только возможно), которое не в чем было бы упрекнуть. Какой же критерий наихудших стран, которые не имеют права на патриотизм своих сограждан?