Раса, язык и культура - стр. 7

. Две статьи о проблеме классификации американских индейских языков, включенные в сборник, отражают скептическое отношение их автора как к методике европейской компаративистики, так и вообще к ценности построения генеалогической классификации, что долгое время многим специалистам тоже казалось явной архаикой. Но в своей борьбе с европоцентристскими схемами эволюции ему важно было подчеркивать значение не происхождения, а воздействия среды, как и на других полях, и прежде всего в физической антропологии. И современная лингвистика как будто бы также готова отказаться от «сенсационных» теорий индоевропеистов-современников Боаса, отождествлявших праиндоевропейский язык с мифическими ариями, позже переосмысленными в создателей культуры курганов, а еще позже – в носителей гаплогрупп R1b и R1a.

Что же касается статей о культуре, то, как отмечала еще Х. Кодер, наиболее спорными выглядят конкретные выводы в области, которую он лучше всего знал – этнографии квакиутль (кваквакьавакв) о-ва Ванкувер. В статье о социальной организации последних Боас различает кланы с подразделениями, которые вначале обозначает привычными англо-саксонскими, ирландскими и шотландскими терминами (септами, сибами), а затем предлагает называть аборигенным термином нумайм, чтобы подчеркнуть их уникальность, и все это – внутри отдельных «племен», коих тоже множество (собственно квакиутль, мамалиликала, намгиш, коскимо и др.). В результате получился весьма путанный образ. Ученый разглядел у кваквакьавакв множество внутренних конфликтов, точек зрения и взглядов на себя и окружающий мир, но так и не смог синтезировать их во что-то целое [24]. Современный ученый Майкл Харкин, наоборот, подчеркивает, что его великий предшественник перегнул палку в изображении кваквакьавакв единой культурной и этнической общностью, которой они никогда не были. Это произошло будто бы вследствие воздействия немецкого политического климата, в котором формировались собственные боасовские теории [25]. Но учитывая весьма сложные и противоречивые отношения Боаса с бисмарковской Германией, такая критика вряд ли справедлива.

Мы живем в период, когда критическая антропология подобралась уже к деконструкции культуры – наиболее ценной составляющей боасовской антропологии, того, что тождественно научной парадигме в других отраслях знания, во всяком случае по мнению Стокинга. А поклонники акторно-сетевой теории вообще ставят под сомнение независимое от биологии существование социального (как и культурного). Но это вовсе не означает, что публикуемый перевод сборника «Раса, язык и культура», как и вышедшие ранее по-русски «Ум первобытного человека» и «Антропология и современность», надо принимать лишь как источники для углубленного изучения курса истории антропологии.