Рахит. Шесть-седьмой - стр. 6
Я нырнул под одеяло….
2
Сегодня самый замечательный день в моей жизни – мы едем покупать телевизор. Вот только проснётся отец, отдыхающий после ночной смены, и сразу поедим. Я взволнован, мне радостно и чуточку не по себе.
Как долго тянется утро. Тревога наполняет сердце – а вдруг отец передумает. Я так ждал этого дня. Сумбурные чувства теснятся в груди – напряжённое любопытство, счастье, страх, надежда, сомнение, нетерпение.
Будто издалека доносится голос сестры:
– А что ты сделаешь, если тебя захотят отлупить?
Я опасливо отодвинулся.
– Не собираюсь тебя бить, просто хочу узнать, что ты делаешь в таких случаях?
Я сунул указательный палец в рот и стал грызть ноготь. Люся вытащила палец из моего рта и посмотрела на руку с обкусанными ногтями.
– Рука как рука. Всё нормально. Скажи, а тебе никогда не хотелось дать сдачи?
Широко раскрыв глаза, я покачал головой.
– Так и будешь всю жизнь козлом отпущения?
Я опустил голову. Палец снова оказался во рту.
– Послушай, Тотошка, – хрипло прошептала она, наклонившись к самому моему уху, – я научу тебя давать сдачи. И когда какой-нибудь здоровенный парень начнёт приставать к тебе, ты покажешь ему, где раки зимуют.
Я вытащил палец изо рта и недоверчиво уставился на неё.
– Ты слышал, как я отлупила Катьку Лаврову? А она ведь старше и больше меня.
Я почтительно кивнул.
– Так вот, я научу тебя, как это делается. Тресь! Тресь! Тресь!
Её кулаки отмутузили воздух.
– Тресь! – тихо повторил я, неуверенно сжал кулак и нанёс слабый удар в пустоту.
– Прежде всего, если кто-нибудь заорёт на тебя, никогда не трусь, не веди себя так, будто думаешь, что тебя убьют на месте.
– Тресь! – я неуверенно ткнул маленьким кулачком перед собой.
– Нет, начинать надо с другого. Может, тебя вовсе и не собираются бить. Первым делом – глубокий вздох, – она глубоко вздохнула воздух и подождала, пока я сделаю тоже самое, – рёбра проступили под моей рубашкой, – а потом орёшь во всё горло: «Вали отсюда к чёртовой матери!»
На её крик в дверях комнаты появилась мама.
– Что вы тут делаете?
Она с тревогой посмотрела на меня. А я поднялся на цыпочки, сжал кулаки, зажмурил глаза, сделал глубокий вздох и заорал:
– Вали отсюда к чёртовой матери!
Потом повернулся к сестре и улыбнулся:
– Ну, как, нормально?
– Люся,… – сказала мама.
– Должен же он, наконец, научиться защищать себя.
Мама остановилась в дверях, словно не зная, что ей делать дальше. Тогда я насмелился, подошёл к ней, выставил перед носом свой маленький кулачок, глубоко вздохнул и пропищал:
– Вали отсюда к чёртовой матери!
Мама покачала головой: