Рахит. Сборник рассказов и повестей - стр. 86
Сидели на Мамаевской лавочке, поджидая Жвак. Рассудили так – не стоит за ними гоняться, сами придут. И Дух на этом настаивал, хотя я не понял, чем он руководствовался – домой идти с провожатыми куда веселей. Сидели, негромко переговариваясь.
Вот как вечерами ватаги сбиваются? Выйдешь на улицу, прислушаешься – если ни гитар, ни голосов не слышно, то уж собачий переклик точно выдаст то место, где нынче тусуется молодёжь. Мы, наверное, пару часов отсидели – никто к нам не прибился. И понятно, почему.
Вдруг слышим – топ-топ-топ и бу-бу-бу. Жваки. С нами поравнялись.
– Эй! – окликнул Андрей.
Сашка с дороги к нам подворачивает. Его и численность не смутила.
– Олег Духович здесь?
Мишка поднялся:
– Зачем тебе?
Сашка ответил Мамайчику ударом в лицо, и кутерьма закрутилась. Назвать потехой происходящее язык не поворачивается. Сашка вертелся как заведенный, а мы оказались не готовыми к такой атаке. Прежде, чем оторвали задницы от скамьи, каждый успел получить по зубам. Сашка бил поднимающихся и поначалу успевал за всеми, а потом его всё-таки оттеснили от лавочки, и в побоище втянулись его братья.
Мы, как и намеревались с Рыженом, набросились на Коку. Рыжен первым набросился и первым получил. Он даже упал – то ли от Кокиного удара, то ли от прыти своей неуёмной. С земли закричал:
– Ах ты, гадина! Убью сейчас!
И Кока пасовал – кинув братьев и поле битвы, ринулся домой. Хоть и был он совсем рядом, но был на запоре. Такие запоры, ещё их называют завалами, имеют все усадьбы нашей улицы. Большие ворота запираются ржавой трубой – если её немножко продвинуть в скобах, то запирается и калитка. В воротах делается дырка, сунув руку в которую, можно открывать и запирать калитку с улицы. На эти манипуляции у Коки, понятное дело, времени не было.
Подворотня завалена широкой доской, и лишь маленький лаз оставался для кур – чтобы они могли свободно покидать двор, ну и, конечно, возвращаться, когда им заблагорассудится. В эту дыру и метнулся перетрусивший Кока. Голова с плечами проскочили, а вот задница застряла – ей-то и досталась вся ярость Толькиных башмаков. Этому придурку схватить бы Коку за ногу и держать до моего спешного прибытия. Вдвоём мы бы вытащили Николая на лунный свет, и не спеша, со вкусом отмутузили. Но головой Рыжен умел только драться. Короче, когда я подбежал, Кокины башмаки исчезли в подворотне.
Со своим заданием мы справились – враг разгромлен и бежал. Можно было вернуться и посмотреть, как там обстоят дела у других. И мы вернулись.
У Сашки были два противника, но он быстро сообразил, кто из них опаснее, и всю ярость свою и силу обрушил на Андрея. Шиляй считался хорошим бойцом, но старший Жвака был значительно крупней, и отчаяние добавляло ему силы. Пока они бились, Мишка в сторонке стоял – и я знал почему. Мамайчик мог драться с кем угодно, мог биться и с двумя, и с тремя противниками. Он не мог только одного – вдвоём нападать на одного. Так был устроен мой друг. И когда Андрей падал, наступала его очередь. Но и тогда он не бросался на Сашку сзади.