Радужный город - стр. 27

Красота центральных проспектов сменилась темнотой и извилистостью улиц жилых кварталов. Гаражи и мокрые тротуары, маленькие мостики, перекрестки с мигающим желтым, черные брызги из-под колес, припозднившиеся собачники.

Подумалось вдруг, что я уже и забыла, как водить машину. Мы с Димой любили кататься по ночному городу, когда купили первое авто. Зимой и летом. Мойка, Нева, Фонтанка, залив. Всеволожск, Зеленогорск, Стрельна, Тихвин, Шлиссельбург.

Он обычно сидел рядом на пассажирском сидении. Удивительно начитанный (физика, астрономия, политика, история) он рассказывал множество интересных вещей, а я слушала, запоминала, поражалась, заполняла вакуум: вроде много читаю, но все по работе, а целый мир проходит мимо.

Тепло и память уничтожили защиту, которую я так остервенело возводила вокруг себя, и все горести и страхи накинулись голодными крысами. До крика захотелось, чтобы меня обняли, сказали, что все будет хорошо.

– Томуля ждет, – задумчиво проговорил Андрей.

Вздрогнув и чуть наклонившись, я увидела, что окна их квартиры на кухне залиты уютным желтым светом.

– Я пойду домой, мне бы хоть переодеться, – я начала рыться в сумке в поисках ключей.

– Придешь к нам?

– Нет, и так вас умотала, спать ложитесь. Спасибо, Андрюш, огромное. Настеньку с утра заберу, – я заплакала, в темноте слез не было видно, а беззвучно уже научилась.

Он остановился у парадной, и я выбралась из машины под дождь. Белая мазда с грязными боками, помигав поворотниками, исчезла в соседнем дворе. А я медленно прошла те несчастные пять – шесть метров до двери подъезда. Металл лифта манил, хотелось привалиться, как пьяной, и забыться.

В прихожей я сбросила сапоги, скинула пальто на маленький диванчик и сразу прошла в спальню, все, что успела, захватить телефон. Упав на кровать, заснула моментально, знаю только, что слезы все еще бежали, от них щеки были солеными.

Кажется, телефон завибрировал через секунду. Взглянув на часы, поняла, что так и есть, я отрубилась всего-то минут на пятнадцать. Звонила консьерж снизу.

– Софья Аркадьевна, – дрожащий женский голос заставил меня проснуться, – вас тут спрашивают настойчиво.

– Кто?

– Софья Аркадьевна, спуститесь, пожалуйста.

– Господи! Хорошо!

Я отрубила связь. Ноги не шли, а от усталости слезы навернулись снова. Я уже даже их не стирала. Юбка мятая, да и кофта видала лучшие времена, но какая сейчас разница. Распахнув дверь, я отпрянула. Лампы в общем коридоре освещали три мужских силуэта и женский. Нашу консьержку.

– А что…

Один из мужчин сделал шаг в мою сторону, я вздрогнула и попятилась. Он пер на меня, как локомотив, а я не могла оторвать взгляда от перекошенного злостью лица того самого Тропинина.