Радужная Топь - стр. 73
– Прижмет, – лгал старик, даже не стараясь глядеть в грядущее, – обязательно прижмет.
За «прижмет» да «любит» бабы платили охотнее и щедрее. Мужичкам старый Болеслав обещал все больше княжескую милость, успешный торг, выгоды немалые.
А даром своим пользовался редко, да и то смотрел все больше не в будущее, а в былое. Прорицал лишь в тех случаях, когда посетитель попадался недоверчивый. Тут-то и загорался в глазах Болюся молодой задор – все как есть рассказывал, потаенное, забытое и трижды схороненное, гадкое, грязное, от людей пуще зеницы ока оберегаемое.
Такие, недоверчивые, что за зыбкое будущее платить не желали, за прошлое полной горстью сыпали. Прошлое-то – оно вернее. А как выплывет такое верное… Уж лучше отсыпать старому прохвосту золотом да целому остаться.
Только давно не заходили щедрые в Болюсев шатер. Поиздержался старик. И полог у входа настойчиво требовал замены. А дружиннички с каждым днем наглели, просили больше. Пользовались переполохом перед свадьбой княжны. Впопыхах Казимеж дочку замуж выдавал. «Уж не тяжела ли княжна?» – невзначай заподозрил Болюсь, зажмурился, глянул в щелочку в грядущий день.
Нет, не тяжела. И лучше бы ей с этим не торопиться, повременить с материнством. Не убьет отец, так погубит сын. А хороша была княжна: стройна, величава, бела, как январский снег. В молодые годы Болюсь знал толк в женской прелести. И прелести этой дала княжне Землица полной горстью.
Видел на базаре старик молодую бяломястовну – лебедью белой плыла, глаз не оторвать. Так нет же, сосватал батюшка лебедушку черному ястребу. Да так торопится, что стыдоба. И не боится брать в зятья самого кровавого Владека, Черного князя…
Болеслав не то чтобы не любил Владислава, нет. Что греха таить, побаивался, а порой и завидовал. Крепка была рука у кровопийцы, порядок в землях – диво дивное. Сама радужная топь опасалась хозяина Черны, обходила стороной границы его владений. Сколько раз пытался Болек увидеть будущее князя Владислава. Но силен был князь, словно и не человек. Так заклятьем свое грядущее укрыл, простому словнику не пробиться – высший маг колдовал. Умел, ветров сын, свое от чужих глаз прятать. Видно, было что хоронить.
Только однажды, на малое мгновение, вспыхнуло в туманной круговерти заговоренной княжьей судьбы бледное девичье личико, прядка рыжая, а следом за ним – семицветные глаза, небесный плащ. Цыкнула Безносая на любопытного старика: не лезь, песий хвост, куда не велено.
С тех самых пор опасался Болеслав думать о Черном князе. Не проведала бы Погибель…
Задумавшись, старик вышел из пустого темного шатра. И едва не столкнулся лицом к лицу с самим многомудрым князем Казимежем. Словник торопливо склонил голову, выставив на обозрение владыке круглую блестящую плешь.