Радужная Топь - стр. 35
Слуги спали или благоразумно делали вид, что спали, потому как встретить запыленных и усталых ночных гостей вышел лишь их господин. Несмотря на поздний час, Черный князь еще не ложился – ждал вестей. Говорили они, не таясь. Еще за полдень не перевалило, когда Казимеж Бяломястовский со своими слугами отбыл в Бялое, заверив будущего «зятька», что охотничий дом в полном его распоряжении. Дела-то княжеские не ждут.
Верно поступил Казимеж. Нельзя государство надолго без пригляда оставить. И Владислав не оставил бы Черны. Вот и приходилось с женитьбой этой проклятущей да из-за ведьмы, всем радугам ее в пасть, метаться ему из конца в конец. Да уж недолго осталось. Коли Элька согласна – в седьмицу все сладится. Будет у Черны молодая княгиня. Пока, видно, придется остаться в Бялом. Хотя что за даль высшему магу три дня пути. Можно бы и долететь, да только мужичье здешнее к чему пугать – им еще его, Влада, князем потом называть. Петелька крепкая у него есть на старого Гжеся, которого он до времени вместо себя в Черне оставил. И отсюда через мысли его в любой миг посмотреть можно, что в Чернской земле делается. А вот с ведьмой, видно, придется еще намаяться.
– Деревенская девчонка обвела вокруг пальца людей, которых я почитаю своими руками и глазами? Провела тебя, Игор?! – Владислав не повысил голоса. – Хотя ты знаешь, как она нужна нам…
Единственная свеча в руке князя давала мало света, и тот, кого звали Игором, был неразличим в темноте. В ответ на укоризненные речи хозяина он лишь шумно вздохнул, признавая свою вину, да опустил капюшон плаща на широкие плечи.
Невысокий толстый его товарищ пустился было полушепотом в путаные объяснения, но князь прервал его взмахом руки:
– Довольно, Коньо.
Хозяин быстро, не оборачиваясь, пошел в свои покои. За ним семенил, отдуваясь, Конрад. Толстяк то и дело натыкался на углы, сундуки, скамьи, ойкая и вполголоса поминая радугу и всех ее нежитей. Следом большой черной птицей бесшумно следовал невидимый в темноте Игор.
Не поскупившись, Казимеж выделил гостям лучшие покои. Слабый свет единственной свечи выхватывал из темноты роспись на стенах: тонконогих породистых скакунов с выгнутыми, как бровь красавицы, шеями, поднявших посохи да книги охотников и гордость Казимежа – своры широколобых гончих.
Черный Влад усмехнулся, бросив быстрый взгляд на одну из стен, где молодой красавец-князь, в те поры, видно, еще не женатый на ведьме Агате, скакал, не разбирая дороги, преследуя лису. Неизвестный живописец, расстаравшись, изобразил и лихо подкрученный желтый ус, и знакомый, не лисий – человечий страх в глазах обреченной добычи, и перстень с крупным зеленым камнем, от которого протянулись к рыжей лески связывающего заклинания.