Радужная пандемия - стр. 34
– Муж, с начала, рвал и метал. Ругал несправедливость нашего правительства, но потом. успокоился. Смысл меня удерживать, смысл кричать, если я, как и все медики присягу давала. Он у меня военный, у них тоже такая же система, что и у медиков, приказ- есть приказ. Обнял, поцеловал, велел беречь себя. Сыновья не плакали, проводили меня серьёзно, сказали, что будут ждать и скучать.
Каждое слово Лиды вонзалось в сердце острым ножом. Муж, дети, свой дом. Любовь и тоска по ним. Счастливая! Понимает ли эта круглая улыбчивая девчонка, насколько она счастливая?
– Старается, – продолжала фыркать Лида, глядя на сцену. – Сто пудов, сейчас заведующий отделением эту мымру старшей над нами поставит. Да уж, весёленькая жизнь у нас начнётся.
– А ты её знаешь? Она тоже ведьма?
– Ксюшку-то? Конечно знаю. Мы с ней в роддоме вместе работали. Не ведьма она, а мымра. Сюда же не только всякий мусор в виде нас посылают. В радужную зону рвутся и те, кому нужна слава и деньги, разумеется. Только ты особо губу не раскатывай, деньги заплатят тем, кто за неделю до призыва рапорт подал. Мол, сам решил жизнью рискнуть, патриотизм свой доказал.
За окнами стемнело, сквозь мутное, потрескавшееся стекло сочился рыжий свет уличного фонаря и огромного рекламного щита. Духота, гул люминесцентных ламп, покашливание в зале, воротник колючего свитера натирает кожу. Оттягиваю его и чешусь. Плевать, пусть смотрят. В душе разрастается тревога. Новое место, новые люди, новые обязанности. Сбылась мечта идиота. Хотела изменений в жизни, хотела выбраться из вязкого болота повседневности – получи!
После лекции о том, как снимать с себя всю противочумную экипировку, нас ведут к лифтам. Мы, дыша друг другу в затылок, забиваемся в узкую коробку, обитую коричневым пластиком, и она, гудя и лязгая, доставляет нас на девятый этаж.
– Это, чтобы не сбежали, – вяло, почти не надеясь на поддержку, словно стесняясь собственных слов, проговорила я, и тут же ощутила довольно чувствительный толчок под рёбра от Лиды.
– А вы уже думаете в этом направлении? – строго спросил заведующий, выпятив нижнюю губу, лицо его странным образом стало багровым, а по лбу покатилась крупная капля пота. – Здесь царят боль и смерть, а вы несёте легкомысленную чушь. Но так ли она легкомысленна? Не зародились ли в вашей голове, девушка мысли о саботаже?
Теперь покраснела и я. Но. Разумеется, не от праведного гнева, а от стыда. От горького, едкого стыда за свою глупость, за неумение владеть своими чувствами. Господи, третий десяток на носу, а я всё, как подросток. Да, страшно, да, тревожно, но к чему это показывать? А ведь хотела пошутить, чтобы разрядить обстановку, избавиться от гнетущих эмоций и, что уж греха таить, обратить на себя внимание, стать своей, хотя бы на несколько секунд. Кто ж знал, что заведующий окажется таким же занудой, что и мой папочка?