Радужная буря - стр. 32
Лайма по-прежнему разбиралась с чеками, стараясь не смотреть на меня. Казалось, она искренне верила, что если не будет встречаться со мной взглядом, то я растворюсь с последним лучом солнца. По всей видимости, её ждёт скорое разочарование. Фил лежал на прилавке рядом с ней и мурлыкал, как и полагалось порядочному и сытому коту. На его счастье у мечтательницы имеется слабость к семейству кошачьих, и на всякий случай припасён в подсобке корм. Фил оценил её предусмотрительность и теперь отрабатывал съеденное лакомство мелодичным урчанием. Я, кстати, тоже не осталась голодной и не спеша доедала черничный торт, испечённый бабушкой Лаймы. И с наслаждением пила цветочный чай, привезённый её отцом из Китая.
Как ни странно, подобная несправедливость нисколько меня не раздавила, хотя готова признаться, что зависть чуть грызла. Ну, так, самую малость. Лайма и её семья ни в чём не виноваты. Просто мне не повезло, вот и всё.
Когда девушка покончила с бумажной волокитой и украдкой посмотрела на кресло, втайне надеясь, что её мечты осуществились – улыбка померкла. Ибо я всё ещё сидела и любовалась ночным небом, будто никогда в жизни его не видела. Не хотелось быть свидетелем разрушенной надежды. Однако и дальше изображать из себя новую мебель не имело смысла. Поэтому набравшись смелости, я встала и подошла к прилавку. Лайма опустила глаза на Фила и начала первая:
– Я так надеялась, что мне всё это приснилось.
– А тут явилась я и все планы рухнули.
Она кивнула и подняла взгляд. Я понимала её тревогу, крепко усевшуюся в голубых глазах, даже, наверное, больше, чем мечтательница представляла. Никому не понравится, когда его мир безвозвратно меняется. Нет ничего страшнее осознания, что больше ничего не будет, как раньше. Это ощущение — редкое проклятие, низвергающее во мрак с пьедестала жизни и самых сильных душой. И оно мне тоже знакомо.
Мы молчали, продолжая смотреть друг другу в глаза, и не знали, с чего стоит начать говорить. И стоит ли вообще? К нашему дуэту присоединился Фил и его янтарные глаза отнюдь не тонко намекнули, что время пришло. Я сглотнула и сказала:
– Хочешь ты того или нет, но время не повернуть вспять и загаданное тобой желание не отменить. У меня нет такой власти, а, зная бабушку, можно уверенно ответить, что и она не станет ничего менять.
Глаза Лаймы наполнились горечью, выжигающей изнутри все органы. Я чувствовала её ужас и всё понимала, но не могла отступить от выбранного курса. Или она работает с нами или барахтается в одиночестве. Третьего варианта нет, и не предвидится. И ей это придётся уяснить.