Радуга - стр. 6
– Почему здесь? А не в институте исследовательском? – спросил Виталик.
– Здесь безопаснее. Как ни крути – это местечко лучше всего подходит. Во-первых, никто не будет искать пульт от секретных установок здесь, среди чокнутых. Во-вторых, никто не поверит задействованным в секретном проекте сотрудникам, реши они продать информацию – людям со справкой даже за бугром верят с трудом. А справки, ради сохранения секретности, выписывают самые, что ни на есть, настоящие. И, наконец, текучка кадров не беспокоит – течь отсюда некуда.
Виталик ещё раз оглядел комнату со старыми пультами, напоминающими реквизит для постановки фильма о научных исследованиях начала двадцатого века, в крайнем случае – о послевоенном времени.
– И как же Вы согласились на такую работу? Одни минусы, – растерянно сказал Виталик. – Мало того, что нет признания, уважения, так нет жизни за пределами работы. Ответственности – море. А для всего мира существует только бумажка, свидетельствующая о Вашей ненормальности….
– Благополучие одних всегда держится на самоотречении других, – в голосе учёного проскользнули нотки нравоучительной усталости. – А если эти другие не готовы самоотрекаться – им помогут. Но добровольные самоотреченцы хотя бы могут претендовать на положение героев, а вот принудительно самоотречённые – навсегда останутся жертвами. В конце концов, мораль основанная на страхе – порочна. Инициатива, выбор должны идти изнутри, из глубокого внутреннего понимания и принятия понятий хорошего и плохого. Кто-то должен взять удар на себя, чтобы остальные нежились в полноценной жизни.
– Несправедливо, – протянул Виталик.
Помолчали.
– А вы не знаете, где тут выход? – спросил юноша.
– Мы же на первом этаже – заметил высокоморальный герой.
– И что? – не понял Виталик.
– Любое окно – дверь. Мысли шире. Эта больничка старая. Решетки не установлены. Этаж низкий. Смысл тратить время на путь до двери?
– А руководство больницы знает о Вашей работе?
– Нет, что ты! – хохотнул профессор. – Я здесь вроде как вип-клиент, со своей просторной комнатой. И на условиях тех, кто платит за моё пребывание. А одно из их условий – сформировать для меня эту комнату, с аппаратурой. Больнице перечисляют хорошие пожертвования. И они никого ни о чём не спрашивают. Да и сверху им дают понять, что спрашивать не стоит.
– Понятно, – кивнул Виталик.
– А ты знаешь, что я могу к чёртовой бабушке подорвать треть земного шара! – неожиданно резко заявил собеседник. – Вот она, волшебная кнопка, – и он с размаху опустил ладонь на красный выпуклый цилиндр. Виталик нервно вжал голову в плечи, но стервец-профессор не нажал кнопку – ладонь лежала на поверхности, ни на миллиметр не вдавив ядовитого цвета кнопку в пульт… красную, резкую, очерченную острым контуром. Эта странная кнопка резанула по глазам и зацепила глубже. Она выбилась, вылетела из безвкусного бледного мира, заставляя почувствовать страх, облегчение, близость смерти, беспомощность. И почувствовать неожиданно ярко, насыщенно!