Радости моего детства - стр. 11
А у Снегурочки на шубе были будто бы солнышки, похожие на те, которые вышиты на полотенцах, висящих в нашем краеведческом музее. Я знаю, как это называется. Слышала, как мама тёте Кате говорила: карельский компонент! Это когда мы должны помнить, что мы живём в Карелии, а наши предки умели вышивать солнышки такой причудливой формы. Белой ниткой по яркой красной тряпочке. А чтобы нам об этом не забыть, эти узоры можно нарисовать ещё где-нибудь. Вот, например, на снегурочковой шубе.
Дочка Снегурочки должна была, конечно же, соответствовать своей маме, поэтому выбор новогоднего костюма для нашей семьи был очень ответственным делом. Не пойдёшь ведь на праздник кикиморой какой.
– Валечка! Давай мы сошьём тебе костюм карельской девушки! – восторженно восклицала бабушка. – У меня есть замечательная бронзовая фибула, оставшаяся от твоей прабабушки. Ты будешь неотразима!
Ишь ты, фи-бу-ла! Слово-то какое… странное. Даже не знаешь, что и подумать. На самом деле – ничего странного. Это, как оказалось, всего лишь красивая круглая брошь, украшенная мелкими листиками, с большой иглой для скрепления одежды. Ценная вещь, кстати, историческая. Бабушка даже что-то из «Одиссеи» цитировала для подкрепления своей позиции: дескать, древнегреческий герой Одиссей к пурпурному плащу прикреплял золотую фибулу с псом, который хотел загрызть трепетную лань. Кошмар! Ему, наверное, все завидовали: штука из чистого золота, на солнце блестит…
Но скажите на милость, при чём здесь Снегурочка, а? И разве может у Снегурочки быть дочка – карельская девушка, да ещё и с фибулой?! Ну уж нет! Так дело не пойдёт.
Бабушка охала, нехотя соглашалась, и мы принимались сооружать костюм снежинки. Доставали марлю, как-то её кроили, варили, расписывали красками, расшивали блёстками, украшали мишурой. Я постоянно примеряла части костюма, вертелась перед зеркалом и зорко следила за тем, чтобы дочка у Снегурочки оказалась не промах.
Мама разучивала со мной новогодние стихи. И это было совсем не скучно. Многие дети в моем детском садике хмурились и тянули: «Фу-у-у! Опять стихи учи-и-и-ить…» Как будто тяжёлую сумку из магазина тащить, когда колбасу в продажу выбросили или курицу, там, – «три штуки в одни руки». Со мною и бабушкой рук получалось в два раза больше. Соответственно, и куриц тоже. Тяжело, да, не скрою. Я б эту авоську не подняла никогда! Да и бабушка тащила её с героическим выражением лица.
Или вот кашу манную есть – это тоже истинное наказание! Специально придумали эту кашу, чтоб детей воспитывать. В смысле, дать понять, что в мире не всё так здорово и лучезарно: мама с папой, бабушка с дедушкой, лето на даче с любимой тётей, пустырь с лиственницами перед домом, парк Кадриорг в Таллине, где настоящие лебеди плавают, карусель у Онежского озера, мороженое, велосипед… Нет! Вот ещё манная каша есть. Типа трудность, которую надо несколько раз в неделю преодолевать и закалять характер, да? Но ведь стихи – не каша! Я долго думала-гадала, чего это дети бывают так недовольны? Может, дело в том, что стихи какие-то не такие? Может, их заставляют учить совсем не новогодние стихи, а какие-нибудь… похоронные?