Раднесь - стр. 40
Поэтому Артём, подключивший сознание к слуху и зрению вогула, мог максимально глубоко погрузиться в красоты таёжной жизни. Река постоянно петляла, её путь пролёг между древними скалами и холмами – отрогами Уральских гор, сплошь поросшими стоеросовыми елями, отчего казались синими. И до сих пор люди, живущие в горнозаводской части Урала, зовут эти горы «синими».
Выдался ясный солнечный день, что для этой местности и времени года относительно редкое явление, поэтому зверей и птиц по пути следования попадалось огромное множество.
Живность не обращала внимания на одинокого путника, даже несмотря на то, что Иван всё ж таки сильно шумел снегоступами и салазками, хоть и старался как можно меньше издавать звуков.
Животный мир отчаянно радовался солнцу и приближающейся весне. Эта радость передавалась и Ивану, а вместе с предвкушением скорой интереснейшей встречи просто-таки ошеломляла душу Артёма.
Каждый раз, когда солнце повисало над холмами, почти касаясь своим оранжевым брюхом сине-дымчатых холмов, Иван-вогул начинал озираться по сторонам в поисках места для ночлега. Дабы экономить силы и время, он искал такое место, чтобы в нём сочеталось укрытие от ветров и удобство в плане обогрева. Первое достигалось за счёт бурелома, среди которого можно оборудовать себе лежанку так, чтобы поваленные и засыпанные снегом деревья укрывали путника от ветра. С другой стороны, перед лежанкой должно быть достаточно места для костра.
Ночи хоть уже и становились заметно короче дня, но греться надо было довольно продолжительное время, поэтому весьма важно соорудить правильный очаг. Валежника всякого валялось огромное множество окрест, проблем с этим у Ивана не возникало, но вот с удобным местом в плане костра было сложнее.
Чтобы греться всю ночь, Иван сооружал нечто вроде так называемой «нодьи» – два бревна вместе, у которых в ложбинке между ними кладутся раскалённые угли, а сверху прикрывается третьим бревном. Брёвна для нодьи подбирались длиной примерно в человеческий рост, чтобы можно было греться лёжа. Иван искал такие смолистые еловые или сосновые брёвна вблизи от удобного нагромождения валежника, чтобы поменьше рубить топором и таскать потом подходящий горючий материал к месту ночлега.
Не спеша, со знанием дела вогул вырубал три бревна для нодьи, собирал валежник для костра, затем, несколько раз шоркнув огнивом, поджигал сухой мох, которым запасся в дорогу. Разведя огонь и подвесив котелок со снегом над ним, Иван обкладывал будущее место для ночлега пушистыми еловыми лапами.
К этому времени становилось совсем темно, длинные северные сумерки заканчивались, уступая место холодной и суровой таёжной ночи. В костре появлялись раскалённые угли, которые вогул перекладывал в нодью. В котелке уже булькала нехитрая похлёбка, откушав которую, Иван ложился на еловые ветки, водрузив третье бревно на нодью, и дремал до самого утра, согреваемый её равномерным тлением.