Радио Судьбы - стр. 78
Он закрыл глаза, мысленно представил себе образ девушки, которую увидит спустя несколько минут, и сфотографировал этот образ на обратной стороне век – самая надежная фотопленка. И… эта девушка ему понравилась. И даже – сильно понравилась.
Может, дело в том, что у него уже целый год не было ЖЕНЩИНЫ? Нет, различные пьяные интрижки, разумеется, не в счет. Сколько их было? Десятка два, не меньше, но ни одна из них не запомнилась. Ни с одной из этих дам не захотелось встретиться еще раз. Ему нужна была ЖЕНЩИНА. И, странное дело, – зыбкий, неуловимый, идеальный образ ЖЕНЩИНЫ удивительно легко совместился с мысленной фотографией носатой коротышки. Они совпали точно.
Мезенцев задрал голову. В воздухе оставался только один парашют. Это, безусловно, была ОНА. «Это ли не ЗНАК? Она, как ангел, спускается ко мне с небес. Любовь, дарованная небом!»
Он встряхнул плечами, поправил сбившийся от ходьбы ранец и зашагал быстрее. «Знаешь что, Наталья? А пошла ты!..»
Он расхохотался и прибавил шагу.
«День уже прожит не зря. А ведь это – только начало. Что-то будет дальше?»
Он еще не знал, что будет дальше. А и узнал бы – все равно бы не поверил.
Невдалеке от него приземлялась та самая носатая коротышка. Он не стал гадать, как ее зовут. «Носатая коротышка» звучало вполне неплохо. Конечно, он ей об этом не скажет – она наверняка обидится. И зря. Она не поймет, что он не вкладывает никакого отрицательного смысла в эти два слова. Наоборот, для него они звучат ласково. Почти как «любимая» или «милая». Только – повеселее. И не так избито.
Нет, нет. Как бы дальше ни повернулось, он никогда не произнесет это вслух. Но про себя будет звать ее только так. «Моя носатая коротышка!» Он и не заметил, как вкралось слово «моя». Привет оттуда.
«Им, понимаете ли, нужны четкие ориентиры. Они будут бороться только за то, что считают своим. Они всегда стремятся сделать своим то, что для них ценно. И наоборот – то, что „мое“, то для них и ценно. Ну а если это „мое“ приходится с кем-то делить, тогда какое же оно „мое“? Прочь не задумываясь! Радость обладания должна быть абсолютной. Все – или ничего!»
Ехидный внутренний голос заметил: «Это как раз то, что женщины называют „мужским эгоизмом“. Не правда ли?»
«Кой мне черт эта правда? Может быть, женщины и правы. Со своей точки зрения. Но если я попытаюсь эту точку зрения оправдать или, не дай бог, принять, то снова ЗАЗВЕНЮ. А я больше не собираюсь этого делать».
Коротышка приземлялась медленно. В ней было, наверное, вполовину меньше весу, чем в самом Мезенцеве. И от этого она нравилась ему все больше и больше.