Ради семьи - стр. 5
– Конечно, уехать, мамочка, не в нашем же милом захолустье искать места, в Петербург придется поехать, в столицу.
– В Петербург? Такой молоденькой? Одной? Да что ты, Июшка! – испуганно проронили губы матери.
Тихий смех Ии прозвучал не совсем естественно, когда она отвечала матери, стараясь успокоить ее:
– Полно, мамочка, ведь до сих пор вы считали такой благоразумной вашу большую Ию! Неужели же теперь вы так мало верите в ее энергию и силы? Не верите? Нет?
И говоря это, Ия серьезным взглядом своих серых вдумчивых глаз встретила обращенные к ней любящие глаза матери.
– Июшка! – могла только произнести со слезами Юлия Николаевна и нежно обняла прильнувшую к ней белокурую головку. Этой лаской она как бы давала молчаливое благословение на новый путь своей благоразумной дочери.
Глава II
Студеная августовская ночь с ее призрачным сиянием далекого месяца, от которого небесные высоты кажутся каким-то фантастическим сказочным царством, стояла над Яблоньками…
Ткал свою серебряную прозрачную пряжу месяц, заливая млечными лучами и маленькую усадьбу, казавшуюся игрушечной, с ее домиком в четыре окна и небольшим яблоневым садом, и прилегавшие к ней сто десятин поля, отведенные под скромные посевы.
За Яблоньками тянулись поля и леса, принадлежащие разорившимся князьям Вадберским и теперь отданные в аренду. У самой опушки леса находилась красивая помещичья усадьба, полуразрушенная временем, с запущенным диким садом и барскими угодьями. Уцелел один только главный дом, огромный, как палаццо, старинной архитектуры, с колоннами и башенками, со всевозможными затеями, увидевший свет чуть ли не во времена императрицы Екатерины.
В бледном, обманчивом свете месяца он казался средневековым замком.
За помещичьей усадьбой, носившей название «Лесное», тянулась дорога в ближнее село, лежавшее в пятнадцати верстах отсюда и от соседних с ним Яблонек. В селе находились церковь, школа, почтово-телеграфная контора и главная пристань Волги. До ближайшего губернского города С. насчитывалось отсюда сорок верст[2].
Ия стояла на пороге терраски и смотрела в сад. Была полночь.
Мать и сестра давно спали. Первая, конечно, делала вид, что спит. Ей было не до сна. Брак старшего сына менял совершенно всю давно налаженную программу их жизни. Помимо того, что в их семью входила несимпатичная, крайне избалованная юная особа, в лице княжны Анастасии Вадберской, или Нетти, как ее называли близкие, Юлии Николаевне приходилось отпускать Ию на трудный, тяжелый заработок, к чужим людям, в чужой город, и это не могло не тревожить мать.