Рабы бессмертия - стр. 2
Напротив Трофима сидел его коллега Берик.
– Ну что, Трофим Аристархович, выспался? Давай поедим, да на Янтарь. Задержались мы, как никогда.
Берик Капезович сидел в комбинезоне Ветер Свободы, подаренный ему группировкой, поскольку его Сева была на Трофиме. Рядом на костерке в котелке что-то бурлило, и поднимался ароматный пар мясного блюда. Проследив за голодным взглядом Трофима, он хохотнул.
– Вот это правильно, Трофим, я как раз про это и говорю! Иди руки мой, там умывальник, – он указал черпаком. – Я уже накладываю.
Ученого не нужно было просить дважды. Он прошел к умывальнику с вертикальным клапаном-краном, к которому прилагался кусок хозяйственного мыла, влажное полотенце и фляга с ковшиком. Скинул с себя комбинезон и, поливаясь холодной водой, мылясь и фыркая, приступил к водным процедурам.
– Давай полью, Док, – раздался знакомый голос над ухом.
Трофим обернулся. Рядом стоял Моль, без комбинезона, в камуфляжной рубахе, штанах и сланцах.
– О, как самочувствие, Моль? – облегченно спросил Трофим. – Я ж боялся спросить…
– Нормально, Док, отошел уже. Мне Якорь рассказал, из-за чего принял меня твой профессор. Земля ему углем. Надо же, никогда бы не подумал, что клубок так подведет. Я вообще, когда его увидел, думать перестал, – улыбнулся сталкер, набирая ковшик.
– Я вообще за тебя перепугался, пока он мне зубы заговаривал, ты чуть было не отбыл… на шею, ага… вот сюда давай… еще, – командовал Трофим поливающему его водой сталкеру, ловя себя на мысли, что потрясение, пережитое им прошлой ночью, теперь, казалось, не имело для него значения, все стало как-то проще и прямее.
Никаких сожалений и опасений, никаких Водопьяновых, «лаборантов», Лукасов, зависимостей от начальства, отчетов. Странное чувство, которое он когда-то давно ощущал, будучи влюбленным в свою красавицу-жену… легкость, бесстрашие и уверенность, ожидание и вера во что-то, что-то забытое и такое знакомое… вера в свои силы и в то, что то, что он сейчас делает, является единственно верным для него. Он должен быть здесь и сейчас, он делает то, что делает его существование осмысленным и полноценным, сильным и спокойным, наполненным жизнью и духом, готовым воспрепятствовать всему, что будет мешать этому пониманию себя и окружающего… Наверное, так ощущается свобода. Эта мысль застала Трофима так неожиданно и просто, что он застыл с прижатым к лицу полотенцем, ощущая, как отмирает и обесцвечивается в его памяти Янтарь, коллеги, администрация, его собственные исследования, которые не являются именно тем, что он в действительности считал настоящими открытиями.