Работорговцы. Черный пролетарий - стр. 52

В комнате повисла тишина. Ждали. Скрипели половицы под ногами Скворца, понятые затаили дыхание.

– В железа его! – приказал Щавель.

Раболов снял с пояса припасённый ошейник смирения, накинул на шею профессора, защёлкнул замок.

Проверенное средство действовало мгновенно. Почувствовав стальной гнёт обруча, басурманин начал сдуваться, утрачивая волю и ярость, замещаемые безнадёгой и страхом.

– Я… всё скажу… что вам нужно, – по частям выплюнул Гиниятуллин. – Подпишу что скажете. Только не семью…

– Что скажем не надо. Нам правда нужна. Твоё полное признание, сделанное от чистого сердца на благо Руси и князя.

– Я во всём признаюсь, – слетели с губ покаянные речи.

Будучи правильно одетым, невольничий амулет давал пленнику «–100 %» морали и «+300 %» чувства вины.

Хотя профессор начал сотрудничать со следствием, показал, где хранит щёлочь, динамо-машину и преобразователь тока, а также обещал раскрыть приёмы шифрования, провозились до самого рассвета. В предутренних сумерках Ёрш сорвал с дерева антенну. Арестованного усадили на тюремную телегу, куда стащили изъятое барахло.

– Ничего не надо. Там накормят. Там тепло, – увещевал стражник жену арестованного, дрожащими руками собиравшую нехитрые пожитки – смену белья, кусок мыла, полотенце, наспех найденную еду.

Гиниятуллин, переодевшийся по совету заботливого стражника в свитер и бесформенные, но прочные рабочие портки, обнимал пыльник, прикрывавший стянутые вязками кисти рук, и со стороны казалось, что мужчина на телеге просто держит плащ.

Чёрная телега тронулась. Баба заревела в голос.

– Соседи, – встрепенулся Михан.

– Хрен с ними, – сказал Ёрш. – Думаешь, не слышали? Мне с улицы понятно было, о чём у вас говорят, а соседям из-за стенки тем более. Они всю ночь сидели, как мыши, и дрожали, чтобы за ними не пришли. Чисто до кучи забрать, кто нас знает.

Ратник цинично засмеялся. Михан подумал, что ему придётся ещё много чему научиться в дружине.

– Вон оно как, – протянул он.

– Всасывай службу, – наставительно сказал Ёрш.

Двинулись за телегой, на которой теперь сидели только арестованный да возница-раболов. Даже Щавель не хотел опускаться на невольничью повозку, а шагал рядом с понятыми, крепко сжимая портфель из кожи молодого бюрократа и пристально глядя вдаль.

– Простите, не знаю, как вас по имени.

Понятая робко тронула Щавеля за рукав, тут же рядом оказался Михан.

– С боярином разговариваешь, дура! – прошипел ей в ухо.

– Чего тебе? – равнодушно спросил Щавель, не оборачиваясь.

– Узнать хотела. Нам награда какая будет за соучастие? За участие… За помощь?