Работа над ролью - стр. 24
Тут я впервые познал на опыте совершенно исключительную по важности роль объекта для создания творческого самочувствия, бытия («я есмь»).
Я повторяю свои опыты с объектами, но пока лишь с неодушевленными. Делаю мысленно полную перестановку мебели и вещей в разных комнатах, переношу предметы, вытираю, рассматриваю их. Все эти мысленные опыты помогают укреплению ощущения бытия («я есмь»).
Поощренный опытами, я пробую пойти дальше, то есть почувствовать такую же близость не с мертвым, а с живым объектом.
С кем же? Естественно, с Петрушкой, так как он единственное живое лицо в доме фантомов и оживших костюмов. Вот мы встречаемся с ним в полутемном коридоре у лестницы, ведущей наверх, в девичьи.
«Уж не поджидает ли он тут Лизу?» – подумал я и шутливо погрозил ему пальцем, а он одарил меня своей милой, обаятельной улыбкой. В этот момент я не только ощутил свое бытие среди мысленно созданных обстоятельств, но и остро почувствовал, как мир вещей вокруг нас точно ожил. Стены, воздух, вещи осветились живым светом. Создалась подлинная правда и вера в нее, а вслед за ней еще сильнее укрепилось ощущение бытия («я есмь»). При этом творческая радость наполнила меня. Оказывается, что живой объект еще больше способствует созданию бытия («я есмь»). Мне стало совершенно ясно, что это состояние создается не само по себе (an und für sich), непосредственно, а через ощущение объекта и притом преимущественно одушевленного.
Чем больше я мысленно упражнялся в создании живых объектов, встреч с ними, ощущал их близость и реальную действительность, тем сильнее убеждался в новом важном условии, а именно: для самочувствия «я есмь» важен не столько внешний физический образ, то есть вид, лицо, тело, манеры живого объекта, сколько ощущение его внутреннего духовного образа, склада его души. Мало того, я осознал, что при общении с другими важно понять не столько психологию других, сколько свою собственную психологию, то есть свое отношение к другим.
Вот почему моя встреча с Петрушкой-матросом была удачна! Я чувствовал склад его души, его внутренний образ… Я узнал его во время плавания из Новороссийска. Во мне установилось отношение к нему. Недаром же я так долго разговаривал с ним тогда, во время бури. В минуту опасности люди хорошо вскрываются. Я узнал матроса в образе Петрушки не по внешнему сходству лица, а по какому-то представившемуся мне сходству внутреннего склада их души. И про матроса хочется сказать: «Ну как не полюбить такого матроса», – подобно тому, как Лиза говорит: «А как не полюбить буфетчика Петрушу!» Я узнал матроса в Петрушке по свойственному им обоим обаянию.