Раб Петров - стр. 61
– Спасибо, дедушка, вы нам худого не делали, приняли по-хорошему, – сказал ему Андрюс. – А вот дяде мы ко двору не пришлись – Бог ему судья. И цирюльни я не жёг, Христом-Богом клянусь, и соседи доказали – это дяде померещилось, перепутал меня с кем-то.
Дед вздохнул, поманил Андрюса за собой, опасливо оглянулся – отпер небольшой, кованый железом сундучок, вынул оттуда кожаный кошель – в нём звякнули серебряные монеты.
– Вот возьми, пятьдесят ефимков тут будет, Кристиан про них не знает. Жаден он стал сверх меры – ну да какой сын есть, такой есть. А это вот тебе, внуку моему, что могу… – старик смахнул слезу.
– Спаси Христос, дедушка, – только и сказал Андрюс.
Он торопился, как мог. Надо покинуть город, пока ещё окончательно не рассвело: не дай Бог, кто увидит его, узнает. Андрюс мрачно усмехнулся, подумав, что ему грозят обвинения в кражах, растрате, колдовстве, а теперь ещё и поджоге! На три виселицы хватит – тут уж не до шуток. Поэтому – скорее бежать за пределы города, но надо же при этом делать вид, что нечего его семье бояться, быть спокойным, уверенным.
Ещё пока собирались, укладывали в санную повозку сено, усаживали отца с матерью да Ядвигу, кутали их рогожей, чтоб не промокли под снегом – он напряжённо раздумывал, куда держать путь, покинув Смоленск. Ему упорно вспоминались рассказы хозяина, Степана Никитича, про его родной Псков – богатый русский торговый город. Это если ехать к северу, пожалуй, дней десять, а то и больше – Андрюс точно не знал, но надеялся выяснить у бывалых людей. Пока санный путь хорош, могли, пожалуй, и доехать – а там ведь скоро весна, дороги развезёт так, что и с четверной упряжкой застрянешь.
Андрюс поделился своими мыслями с Ядвигой – та, похоже, не испытывала прежних радужных надежд на переезд, а лишь кивнула молча. Когда-то ей Смоленск представлялся землею обетованной, теперь и оттуда бежать пришлось. Стараясь отвлечь сестру от грустных мыслей, Андрюс принялся рассказывать про Псков то, что слышал от хозяина: там-де живут богато, народу много торгового, учёного, ремесленного; там Андрюс тотчас работу найдёт – столяром, плотником; Иева пойдёт в белошвейки, а там, даст Бог, и жених ей сыщется. Ядвига чуть повеселела, слушая, как Андрюс говорит о её заветных мечтах; вот только если бы сам он в учение грамоте пошёл, да отец хворать перестал…
Андрюс шёл по одну сторону саней, Иева – по другую. В один момент он всё-таки отвлёкся от разговора, опустил голову в тяжёлом раздумье.
– Батюшка, чай, меня, как Катарину нашу, призывать будет да спрашивать: где она, где Ядвига? – вдруг, точно про себя, проговорила сестра и закашлялась. – Ты прости, братец, это я так…