Раб Петров - стр. 48
– Я тебя, племянничек дорогой, слушал, теперь и ты меня выслушай. Ловок ты, камни драгоценные добыть сумел, да ума покамест не нажил. Что – видно, и не ведаешь, как у нас с ворами да разбойниками поступают? Хочешь на своей шкуре испытать, да и семью с собой потянешь?! Так ты меня не стращай глупыми сказочками, а лучше сделай, как велю.
Кристиан нарочно немного помолчал и прошёлся по комнате – чтобы до Андрюса получше дошло сказанное.
А тот тоскливо воздохнул и поднял глаза:
– Чего же вы теперь от меня хотите, коли изумруды уже у вас?
– Хочу, – пояснил Кристиан, – чтобы ты, щенок, не даром в доме моём проживал, да хлеб наш со своей семейкой проедал. Делиться с роднёй надобно! Богатство нажил – не прячь, принеси. Вот как промыслишь добычу, так показывай мне, а там – не чужие, сочтёмся. Я чаю, ты не один камешки работаешь, целая шайка вас таких-то? Ну, это дело не моё, со своими дружками сам разговаривай, только помни: я твою тайну храню, пока ты со мной по-хорошему; а вздумаешь утаивать – тотчас расскажу и старику, и родителям, и сёстрам твоим, что ты – вор! А после кликну ярыг да сведу тебя в Приказ – то-то запоёшь, как попадёшься в руки целовальнику да дьякам, а там уж тебя…
Пока дядя распространялся, что именно ожидает вора в Разбойном приказе, Андрюс напряженно размышлял. Выходило, что никак это дело добром не решится. Андрюс видел дикий, жадный блеск в дядиных глазах, когда он говорил о мифическом богатстве, которое собирался заполучить. Не разубедить, не напугать его – как их соседа-мясника с супругой…
– Нет у меня нынче никаких камней, – ровным, безжизненным голосом заявил Андрюс, когда дядя остановился передохнуть. – И делиться с вами нечем.
– Ах так?! – вскипел Кристиан, но что-то заставило его остановиться. – Ты вот что… Ты подумай, не тороплю. Вот я за товаром поеду денька на три. Вернусь, а там как решишь: либо со мной по рукам ударишь, либо – в Приказ. И о сестрицах своих подумай: они-то тебе способствуют небось, тоже краденое прячут? Им каково будет, коли воровками выставят?
В какой-то миг Андрюс испугался, что больше не выдержит – и тогда слетит с ведьмина перстня изумрудный всполох, дядя завопит, завоет, покатится по полу… И останется недвижим, совсем как та волчица, которую Андрюс убил нечаянно. Только вот она заслуживала такой участи куда меньше, чем человек, стоящий перед ним.
Только мысль, что Кристиан – матушки родной брат, что когда-то его мать играла с ним, любила, а не только боялась, как сейчас – эта мысль помогла удержать себя в руках. Андрюс старался дышать спокойно; Тихон, чувствуя настроение хозяина, весь подобрался… Вот-вот вцепится в красную, самоуверенную физиономию Андрюсова родича.