Раб колдуньи - стр. 25
В общем, эти восемьсот метров до трассы мы толкали с Колей практически до заката. У меня майка на спине мокрая стала, как будто меня из ведра окатили. Колян вообще еле живой стоит, смотрю, а у него губы аж серые стали. Как бы чего с сердцем не случилось – думаю. На трассе я его в салон спрятал, чтобы он цветастым платьем не светил проезжающим водителям, не пугал их нетрадиционным своим внешним видом. Не сразу, но нашлись добрые люди, дали прикурить, завелась наша Волжанка и тут Колян еще одну ошибку сделал – роковую. Сел за руль. Гоняет он, конечно, получше меня. В шестнадцать лет еще права получил, по путевке от военкомата. Но вот в чужом городе, да еще в таком виде. Да еще и сбежав от такой сучки, как Акулина…
Мы ведь последние сто метров толкали, замирая от страха и прислушиваясь – нет ли за нами погони. Уж больно подозрительно всё складывалось: легко так сбежали, она даже и не проснулась, прошло уже часа два, а за нами никакой погони. Неужто отпустить нас решила? Вот так просто? Я такому счастью не особенно верил, а Колян, смотрю, напротив – ожил на глазах! Газ в пол вдавил до визга шин, с проворотом мы стартовали и полетели по трассе. Но всё равно через город ехать пришлось, там объездной дороги нет. Нам бы в обратную сторону направиться, на Питер. И где-нибудь там, на трассе, развернуться. Но мы в тот момент еще до конца от наваждения Акулининого не оттаяли. Не сообразили. Поехали через город. И на выезде нас, с нашими-то московскими номерами, местные менты и тормознули. Смотрят, а за рулем брательник мой в женском платье сидит. И явно так нервничает.
Ну заставили выйти из машины, руки на капот, где документы, все дела… А у нас, разумеется, ни документов, ни своих, ни на машину, одет я как местный гопник, а Колян вообще… В общем, стоим так, паримся, пока ментура в своей машине по рации с горотделом советуется, что с нами делать. Потом подходит к нам огромный такой ментяра, явно бывший спецназовец, улыбается и весело так говорит, что заява на нас в отделе лежит. Украли мы, говорит, у граждански Акулины Прокофьевны платье женское, да еще кое-что из нижнего белья. И просит она нас задержать, но никому не говорить об этом, чтобы нам не сломать ненароком жизнь. Потому как ежели нас в таком наряде доставят в отдел, а там до разбирательства со следователем посадят в камеру к уголовникам, то плохо нам придётся. А ей, Акулине Прокофьевне, такого поворота событий явно бы не хотелось.
Тут и другой мент подошел, тоже смеётся, на нас глядючи. Оба ржут, не понимая, что дело тут не шуточное. А что мы им скажем? Что нас последние две недели в рабстве держала эта самая Акулина Прокофьевна, порола как сидоровых коз, переодела в своё платье и вообще в холопок собиралась превратить? Ну и как мы будем выглядеть после такого рассказа? А эта сука еще и фальшивую заботу о нас проявляет. Мол, пусть отдадут платье, только вы их не сажайте. Вот как всё просто оказывается – дерзкий побег, мытарства на дороге, отчаянье и близкое спасение ан нет! Тупо попались последнему на выезде из города патрулю! И что нам теперь делать?