Раб колдуньи - стр. 21
– Это вместо кастрации нам такое положено? Чтобы мы с братом углы не метили и на баб больше не заглядывались?
Усмехается и пальчиками меня в нос пихает:
– За «баб» накажу. Больно. Напомни мне потом, чтобы выпорола тебя вечером, перед самым сном. Или на всю ночь чучелом поставить?
Жесть, однако. Чучелом на ночь это, если помните, в фильме про Штирлица пастора Шлага уголовники в тюрьме ставили с поднятыми руками и на одной ноге, чтобы стоял и страдал. А Акулина любит так поставить на всю ночь, и когда в обморок падаешь (потому что пошевелится никак нельзя) – лупит плеткой и ставит снова. И так всю ночь!
– Розгами, матушка! – соглашаюсь тут же, пока она не почувствовала, что чучела я боюсь сильнее.
Усмехается и суёт большой палец ноги мне в рот. Чтобы сосал и помалкивал. Палец толстый и соленый. Иногда она любит нас заставить, чтобы мы ей ноги мыли языками, но не сегодня. Сегодня ей хочется, чтобы я просто пальчик её пососал. Тоже вроде привычное дело, а у меня и тут стрёмные мысли: это что – она меня уже в соски определила? Невольно вспомнилось, что и клитор вчера она заставила ей не просто лизать, а взять губами и слегка посасывать. А клитор у неё толстый, большой, когда набухает от вожделения, становится как сосок на груди у негритянки (видел такое в порнухе, каюсь).
– Думаешь, мне трудно было бы вас кастрировать, чтобы вы даже этого и не заметили?
– Не сомневаюсь, барыня.
– А чего тогда боишься? Не вздумай врать, за это точно на три ночи поставлю чучелом, да еще в огороде!
– Боюсь, что в женщину превратите, – отвечаю честно, и хоть на детекторе лжи меня проверяй – это правда.
Задумалась барыня, на меня не смотрит, только пальцем ноги у меня во рту шевелит. А я его сосу прилежно, как приказано, палец вроде уже почти и не соленый, чистый… Наконец говорит серьёзно:
– Правильно боишься. Есть у меня такая мысль шлюху из тебя сделать. Чтобы ты физически женщиной стал, даже половые органы чтобы у тебя изменились соответствующим образом, а внутри – мужиком бы остался. Брутальным. И в бордель тебя отправить. Сам знаешь, что там с тобой делать будут.
Вот тут я понял, что все мои прошлые страхи так, детский лепет по сравнению с тем, что на самом деле может со мной случиться. Молча продолжаю пальчик её мусолить, и думаю второй тоже в рот взять. Есть у неё такая мысль, но намерения-то пока вроде нет? Может, смилуется? А для чего тогда приказала о платьях думать до вечера? И почему так скоро, срок уже определила для моей метаморфозы?
– Иди, думай! – велит мне Акулина и палец у меня изо рта выдергивает.