Раб. Книга 1. Чужая боль - стр. 8
– Ну, покажи мне, на что ты сейчас способен…
А на что я, по-твоему, могу быть способен?!
– Что-то в последнее время на тебя слишком много таблеток уходит, – заявляет, – дорого обходишься.
Стою на коленях, соглашаюсь, извиняюсь, говорю такое, о чём вспоминать потом тошно, с отвращением думаю о таблетке, которая заливает сознание, вызывает тошнотворное, постылое возбуждение, после чего приходится приближаться к этому жирному дряблому телу, и никуда не деться от вони, и невозможно отмыться… А потом лежишь на своём матрасе, молча скулишь, закусывая угол подушки, ненавидишь себя и презираешь, и не чувствуешь ни мужчиной, ни просто человеком – вещью, бесправным рабом, который нужен единственно для того, чтобы исполнять любые прихоти хозяев, и со стыдом понимаешь, что будешь их исполнять, потому что одного нажатия на кнопку достаточно, чтобы забыть о том, что такое гордость, достоинство, свои желания…
Но нет, у неё уже есть новая игрушка, а я слишком дорого обхожусь. По-хозяйски разочарованно ощупывает меня, умоляю себя хоть разок, ну пожалуйста, представь себе другую, красивую, ласковую, добрую… а такие разве бывают? Ну представь сексуальную, молодую, стройную… Не хочу никакую, не могу, сейчас снова тошнить начнёт.
– Да, – разочарованно, – пора продавать, совсем от тебя ничего не осталось. А такой молоденький, такой хорошенький, я прямо нарадоваться не могла, какой мужчина попался. Думала, как обучу тебя – долго замены не захочу.
Молчу. Отпусти. Я посплю немного, соберусь с силами… Может быть…
– Наказание! – сообщает радостно. Кажется, всхлипываю, начинаю умолять, Кнат смеётся, урод, подожди, и до тебя дойдёт. Она довольна – не то слово. Демон, заткнись… Затыкаюсь: бесполезно. Закусываю губу.
– Ну что же ты, – говорит, – мне понравилось, можешь продолжать.
– Прекраснейшая госпожа отменит наказание?
– Продолжай, там посмотрим.
Продолжаю. А вдруг отменит. Ненавижу себя, противен себе, знаю, что не отменит, получит удовольствие и сделает по-своему. Убей ты меня уже.
– Кольца, – сообщает счастливо. – Лицом.
Поднимаюсь после третьего разрешения, бьёт дрожь, лицом – значит, что-то изощрённое придумала, берусь, она заставляет Кната закрепить плотно руки и ноги, боже, что меня ждёт.
– Убей меня, госпожа… – не выдерживаю, скалится:
– Нет, так не интересно, бесценный. Мы сейчас послание следующему владельцу напишем.
Берёт жуткого вида прибор, смахивающий на смесь паяльника и острого пера. Это то, что я думаю? Господи, сдохнуть бы поскорее! Кладёт мягкую подушку, садится на неё передо мной, подключает инструмент к питанию, достаёт чёрный порошок, макает в него инструмент, подносит к животу. Сначала процарапывает пером, потом прижигает порошок, эту дрянь просто так не срежешь и не сведёшь, наслышан…