Пыльная зима (сборник) - стр. 44
– Понимаю… У меня у самого в детстве был кумир… Ну, или что-то в этом роде.
– Я думал, вы сами были кумиром. Наверное, вы были сильный и красивый мальчик.
– Что вы! На физкультуре в строю предпоследним стоял. Замурзанный такой, хлипкий, жутко вспомнить. А доставалось мне сколько!
– Невероятно! У вас же рост метр восемьдесят пять, не меньше.
– Вроде бы… Да, где-то так.
– Когда же вы выросли?
– Потом. Я очень хотел вырасти. Страстно хотел, вот даже как. И вырос. Уже после школы рос.
– Что ж, верю. Надо очень захотеть, и все возможно.
Евгений дружески похлопал Неделина по плечу.
Добрый, чудесный человек, подумал Неделин – и сладко зевнул.
– Да, пора спать, – сказал Евгений. – Белья вот только нет для дивана. И жесткий он. А постель у меня вон какая, аж двухместная почти. И мягкая. Вполне уляжемся. А?
Глаза у Неделина слипались, он с аппетитом посмотрел на белизну простыни и подушки, захотел туда и кивнул.
Легли.
– Господи, страшно в этом мире! – как молитву, проговорил Евгений. – Страшно! И радостно! – когда с тобой близкий человек. Который тебя поймет. – И ткнулся в плечо Неделина.
А Неделин вдруг подумал о том, чего никогда не знал близко, о чем только слышал или читал. Неужели вот оно, это самое?
Словно подтверждая его догадку, мягкая, почти женская рука Евгения легла ему на грудь. Дыхание Евгения стало учащенным.
– Ты что? – спросил Неделин.
– Ты понял, – сказал Евгений.
– Ну, знаешь…
– Ничего не говори, только слушай. Что с тобой сделается? Ведь ничего! Ведь абсолютно ничего! Тебе будет даже хорошо, я уверяю! Что изменится? Ведь ничего! Только одно случится: ты дашь человеку счастье. Тебе жалко? Ведь ничего не изменится, ты пойми! В сущности, ничего не случится. Ты ведь не одномерный человек, я чувствую. Переступи этот фальшивый порог. Его даже и нет, этого порога, его выдумали. Все называется одним словом: любовь. Это у всех есть, понимаешь? У всех живых существ это есть. Это любовь, все забудь, только помни, что это любовь.
Рука стала сползать, трясясь.
Неделин отпихнул от себя Евгения так сильно, что тот упал на пол. Сел возле постели и тихо зарыдал.
– Ну почему нет? Почему? За что, Господи? За что эти муки? Почему нет? Ведь с тобой ничего не случится, ты пойми! Ведь ничего! А мне – счастье!
– Молчи, убью гада! – Неделин начал одеваться.
– Убей! Убей! – Евгений на коленях пополз к нему, сунул тупой столовый нож, взял его руки в свои, стал тыкать закругленным концом ножа себя в грудь:
– Убей! Режь!
Нож выпал, Евгений целовал руки Неделина. Тот отшвырнул его, Евгений упал ничком и затих. Неделин выпил разом стакан вина. Сидел и смотрел на это неведомое, непонятное ему горе.