Размер шрифта
-
+

Пыльная зима (сборник) - стр. 4

Но к чему фельетонность? Ведь очень скоро все будет или хуже, или лучше, зачем же ловить ускользающий момент?

Неделин любил ходить по проспекту имени Кирова, потому что улица эта – молодежная, место встреч, свиданий, знакомств и показа себя друг другу. Здесь своя атмосфера – беспокойная, ожидающая, неуютная для тех, кто пришел сюда без цели. Да еще музыка – из ресторана «Европа», из ресторана «Россия», из ресторана «Русские узоры», из ресторана «Волга» и из того ресторана, который называется просто «Ресторан» (до вечера функционируя как столовая), но люди, не любящие безымянности, назвали его почему-то «Пекином».

Музыка подхлестывает, хочется легкости, праздника, но тебе уже под сорок, в кармане у тебя мелочь, оставшаяся от рубля, выданного женой на обед, повадки у тебя робкие. Однажды Неделину выпала неожиданная премия на работе, тридцать с чем-то рублей, и он решился сходить в ресторан, где не был со времен молодости (а в молодости трижды – два раза на чужих свадьбах и один раз на собственной). Сходить не для того, чтобы покутить – он этого не умел, а просто побыть, посмотреть, соприкоснуться.

Сперва он зашел в «Волгу» – и сразу же испугался зеркального вестибюля и широкой лестницы, устланной красной дорожкой, испугался швейцара. Он понимал, что выглядит глупо: вошел, а не входит, топчется чего-то. Но и выйти сейчас же обратно неудобно, швейцар подумает про него: провинциал убогий, шваль безденежная, а ведь он, между прочим, коренной горожанин, интеллигент в третьем поколении… Неделин подошел к швейцару и спросил спички. Швейцар дал ему спички, и Неделин оказался в еще более глупом положении, он ведь не курил, а значит, зачем ему, собственно спички? Повертев в руках коробок, Неделин похлопал себя по карманам и сказал очень естественно: «Черт, сигареты забыл!» Швейцар, улыбаясь, угостил его сигаретой. Неделин сунул ее в рот, прикурил (пальцы от волнения дрожали), затянулся и – закашлялся. «Посидеть, что ли, в ресторане, что ли, не на что?» – спросил швейцар, какой-то совсем не швейцаристый, добродушный пожилой человек. «Ага», – сказал Неделин. «За трешницу красного стаканчик?» – предложил швейцар. (Тогда это были еще деньги!) Неделин чересчур обрадовался, швейцар повел его в свою каморку, налил стакан гадкого дешевого вина чайного цвета, и Неделину пришлось выпить. Его чуть не стошнило, он поспешно зажевал конфеткой, подсунутой любезным швейцаром, дал ему трешницу и вышел. На улице стало получше, а скоро и совсем хорошо. И в ресторан «Россия» он вошел уже уверенно, бодро, не испугавшись лестницы, которая здесь была еще шире и солиднее, но демократичнее, грязнее – без дорожки. Дождавшись официантки, Неделин заказал, поглядев на соседние столы, то же, что заказывали другие, но принесенную водку пить не стал, он издавна боялся пьяного состояния, у него было предчувствие, что в этом состоянии он сделает какую-нибудь большую глупость. Загремела музыка, появилась на полукруглой эстраде и запела молоденькая голубоглазая девушка, которая показалась очень красивой. Мешало, правда, то, что неподалеку сидела еще одна красавица, совсем другого рода: южанка, смуглая, с черными глазами, в черном атласном платье. Это было слишком для Неделина, он хотел бы, чтобы южная красавица исчезла, чтобы не распылялось внимание, не распалялось воображение – чтобы не раздваиваться. Голубоглазая певица пела наивно и страстно.

Страница 4