Пылающий бог - стр. 62
Уже далеко за полночь они наконец разошлись на отдых. Вернувшись в шатер, Рин обнаружила на своей дорожной сумке тонкий свиток пергамента.
Она протянула руку, замерла и отдернула ее. Что-то тут не так. Никто в лагере не получал личных посланий. У Коалиции южан был лишь один почтовый голубь, и он мог только отнести сообщение в Анхилуун, в один конец. Чутье подсказывало, что это ловушка. Свиток может быть смазан ядом – в древности этот трюк провернули на бессчетном количестве никанских генералов.
Она поднесла к свитку ладонь с крохотным огоньком, освещая его с разных углов. Но не увидела ничего опасного – ни тонких игл, ни темных пятен по краям. И все-таки натянула зубами рукав на ладонь, а уж потом взяла свиток и развернула. И чуть не выронила.
На восковой печати красовался дракон семьи Инь.
Рин медленно выдохнула, пытаясь утихомирить бешено колотящееся сердце. Это какая-то шутка, чей-то несмешной трюк, и шутники понесут наказание.
Записка была нацарапана неровным детским почерком, иероглифы расплылись и наезжали один на другой, пришлось прищуриться, чтобы прочесть.
Здравствуй, Рин!
Меня попросили написать это собственноручно, хотя не уверен, что ты узнаешь почерк – после твоего отъезда я почти не учился писать.
«Не смешно», – пробормотала Рин себе под нос.
Но она уже знала, что это не шутка. Никто в лагере этого не сделал бы. Никто не знал.
Это Кесеги, если ты еще не поняла. Я уже некоторое время сижу в тюрьме Нового города и сам в этом виноват – по глупости похвастался тем, что ты моя сестра и я тебя знаю, об этом донесли охране, и вот я здесь.
Прости за все, мне правда жаль.
Твой друг сказал, что это будет несложно. Велел сказать тебе, что я выйду на свободу, как только ты появишься в Новом городе, но если ты приведешь с собой армию, мою голову выставят над городскими воротами. Он сказал, что нет нужды в кровопролитии, он просто хочет поговорить. И не хочет воевать. Он готов помиловать всех твоих союзников. Ему нужна только ты.
Хотя, признаться честно…
Остальная часть послания была вычеркнута жирными черными линиями.
Рин свернула свиток и выбежала из шатра.
– Кто это доставил? – спросила она у первого попавшегося под руку часового.
Тот непонимающе уставился на нее:
– Что именно?
Рин помахала перед ним свитком.
– Это было в моей дорожной сумке. Кто-то тебе это передал?
– Нет…
– Ты видел, чтобы кто-то рылся в моих вещах?
– Нет, но я только что заступил в караул, спросите Гиньсеня, он стоял здесь в карауле три часа и наверняка… Что с вами, генерал?
Рин не могла унять дрожь.
Нэчжа знает, где она. Знает, где она спит.