Пылающий берег - стр. 39
Сантэн отступила на шаг и уставилась на него снизу вверх, потому что он возвышался над ней, как некий молодой бог, и Сантэн испытала чувство, совершенно новое для нее. Ее желудок словно превратился в желе, горячее желе, оно тяжело таяло и сползало вниз по ее телу, пока девушке не стало казаться, что ее ногам не вынести такой груза. И в то же время ей стало очень трудно дышать.
– Мадемуазель де Тири…
Видение боевого великолепия заговорило и коснулось козырька фуражки, отдавая честь. Голос был явно знакомым, и Сантэн узнала глаза, эти лазурные глаза, к тому же левая рука видения поддерживалась узкой кожаной петлей…
– Майкл…
Голос Сантэн прозвучал сдавленно. Она тут же поправилась:
– Капитан Кортни… – И сразу сменила язык: – Минхеер Кортни?
Молодой бог улыбнулся ей. Казалось просто невозможным, что это тот же самый человек – взъерошенный, окровавленный, грязный, в изорванных лохмотьях, дрожащий и жалкий, кому она помогла справиться с потрясением от боли и слабости, а затем, поддавшегося опьянению, усадила в коляску мотоцикла накануне днем…
Когда он улыбнулся, Сантэн почувствовала, как мир пошатнулся под ее ногами. А когда мир замер, она почувствовала, что теперь он несется по другой орбите, по новому пути среди звезд. Ничто не могло теперь стать прежним.
– Entrez[15], месье…
Она отошла в сторону; и когда летчик перешагнул порог, граф встал из-за стола и поспешил ему навстречу.
– Как ваши дела, капитан? – Он пожал руку Майкла. – Как ваши раны?
– Намного лучше.
– Немножко коньяка пойдет им на пользу, – предположил граф и лукаво покосился на дочь.
Желудок Майкла испуганно сжался при этих словах, и он энергично затряс головой.
– Нет, – твердо произнесла Сантэн и повернулась к Анне. – Мы должны проверить повязки капитана.
Протестуя лишь для вида, Майкл сел на табурет перед плитой, и Анна расстегнула его ремень, а Сантэн, стоя за его спиной, сняла с него китель и рубашку.
Анна размотала бинты и одобрительно хмыкнула.
– Горячей воды, дитя! – приказала она.
Они осторожно обмыли и просушили ожоги, потом опять смазали их бальзамом Анны и перевязали чистыми бинтами.
– Заживает прекрасно, – кивнула Анна, пока Сантэн помогала Майклу надеть рубашку.
Она и не представляла прежде, какой гладкой может быть кожа мужчины – и на боках, и на спине… На затылке Майкла курчавились темные волосы, а сам он был таким худым, что все позвонки выступали под кожей отчетливо, как бусины чёток, а вдоль них бежали две гряды крепких мускулов.
Сантэн обошла Майкла, чтобы застегнуть на нем рубашку спереди.
– Вы так добры… – тихо произнес он.