Пылающий берег - стр. 27
– Перевяжи его, – приказала она Сантэн.
Когда девушка наложила повязки, боль утихла, превратившись в приятное тепло.
– Теперь лучше, – признал Майкл.
– Конечно лучше, – безмятежно согласилась Анна. – Моя мазь полезна для всего, от сыпи до геморроя.
– Как и мой коньяк, – пробормотал граф и снова наполнил бокалы.
Сантэн вышла и тут же вернулась с одной из рубашек графа, только что отутюженной, и, несмотря на протесты отца, помогла Майклу надеть ее. Потом, когда она занялась перевязкой, чтобы поддерживать пострадавшую руку Майкла, за окнами кухни раздалось гудение мотора, и Майкл увидел знакомую фигуру на не менее знакомом мотоцикле, который, подпрыгнув, остановился на гравийной дорожке.
Мотор чихнул и умолк, и чей-то голос взволнованно крикнул:
– Майкл, мальчик мой, где ты?
Дверь кухни распахнулась, впуская лорда Эндрю Киллигеррана в шотландском берете, а за ним появился молодой офицер в мундире Королевского медицинского корпуса.
– Слава богу, ты здесь! Без паники, я привез тебе хирурга… – Эндрю подтолкнул доктора к табурету Майкла, а потом с облегчением и оттенком обиды в голосе продолжил: – Ты, я вижу, неплохо тут проводишь время без нас. А я совершил налет на местный полевой госпиталь. Похитил медика под угрозой пистолета… у меня болело сердце за тебя, а ты тут со стаканчиком в руке, и…
Эндрю умолк, в первый раз посмотрел на Сантэн и тут же забыл о состоянии Майкла. Он сорвал с головы берет.
– Так это правда! – воскликнул он на безупречном французском, перекатывая во рту «р» на настоящий галльский манер. – Ангелы действительно ходят по земле!
– Иди в свою комнату, дитя, сейчас же! – рявкнула Анна.
Ее лицо искривилось, как морда одного из пугающих резных драконов, что охраняют входы в китайские храмы.
– Я не дитя!
Сантэн одарила ее таким же яростным взглядом, а потом, сменив выражение лица, повернулась к Майклу:
– Почему он называет вас своим мальчиком? Вы намного старше, чем он!
– Он шотландец, – пояснил Майкл, уже начиная ревновать. – А все шотландцы сумасшедшие… к тому же у него есть жена и четверо детей.
– Грязная ложь! – запротестовал Эндрю. – Дети – да, признаю, бедные маленькие деточки! Но никакой жены, точно никакой жены!
– Ecossais[9], – пробормотал граф. – Великие воины и великие пьяницы. – Потом продолжил на вполне приемлемом английском: – Могу я предложить вам немного коньяка, месье?
Они продолжили на смеси языков, то и дело перебивая друг друга на полуслове.
– Кто-нибудь будет так любезен, чтобы как следует познакомить меня с этим образцом среди мужчин, чтобы я мог принять его щедрое предложение?