Пятый свидетель - стр. 45
Это было хорошо. Я трижды подчеркнул данные о соотношении ростов в своем блокноте. Но потом я стал думать о том, почему была изъята только одна пара обуви. В отчете об этом ничего не говорилось, но ордер давал полиции право взять все, что могло быть использовано в качестве доказательства совершения преступления. Они же ограничились садовыми туфлями. Я терялся в догадках.
– Мама сказала, что у тебя сейчас по-настоящему большое дело.
Я взглянул на дочь. Она редко заговаривала со мной о моей работе. Я думал, это потому, что в столь юном возрасте еще видишь все в черно-белом изображении, без серых зон. Люди были для моей дочери либо плохими, либо хорошими, а я зарабатывал на жизнь тем, что представлял интересы плохих. Так что и говорить не о чем.
– Она так сказала? Ну да, оно привлекает большое внимание.
– Это касается той дамы, которая убила человека, хотевшего отнять у нее дом? Это с ней ты сейчас разговаривал?
– Ее обвиняют в том, что она убила человека. Пока ее вина не доказана. Но да, это была она.
– А зачем тебе было спрашивать про ее рост?
– Ты действительно хочешь знать?
– Угу.
– Ну, дело в том, что говорят, будто она убила человека, который был намного выше ее, ударив его по макушке каким-то орудием. Вот меня и интересует, достаточно ли было ее роста, чтобы она смогла это сделать.
– Значит, Энди придется еще доказать, что она смогла?
– Энди?
– Ну, мамина подруга. Она прокурорша по твоему делу, так мама сказала.
– Ты имеешь в виду Андреа Фриман? Высокую темнокожую даму с очень короткой стрижкой?
– Ага.
Значит, она уже «Энди», подумал я. Энди, которая сказала, что только шапочно знакома с моей женой.
– Выходит, они с мамой добрые подруги? Не знал.
– Они занимаются йогой, а иногда, когда со мной остается Джина, вместе ходят куда-нибудь. Она тоже живет в Шерман-Оукс.
Джина была няней, которую моя бывшая вызывала, когда меня не было или когда она не хотела, чтобы я был в курсе ее светской жизни. Или когда мы ходили куда-нибудь вместе.
– Слушай, Хей, можешь сделать мне одолжение? Не говори никому, о чем мы с тобой разговаривали и о чем я спрашивал по телефону. Это в некотором роде частная информация, и я не хочу, чтобы она дошла до Энди. Мне вообще-то не стоило звонить в твоем присутствии.
– Ладно, не скажу.
– Спасибо, солнышко.
Я подождал, не скажет ли она еще чего-нибудь касающегося моего дела, но она вернулась к своему учебнику естествознания, лежавшему перед ней на столе.
А я – к своему протоколу вскрытия и фотографиям смертельных ран на голове Бондуранта. Патологоанатом выбрил то место на его голове, где находились раны. Чтобы дать представление об их размерах, рядом лежала линейка. Кожа вокруг ран была красноватой и разорванной, но кровь смыли, чтобы увидеть форму ран – она была округлой. Две раны перекрывали друг друга, третья располагалась всего в дюйме от них.