Пятый сезон - стр. 14

Я полез в шкаф за конфетой и услышал, как к дверям кухни пришла бабушка, встала там, в дверях, и сказала маме – не реви. Глазами сказала, конечно. А мама не умеет разговаривать, когда глазами. И она закричала, громко закричала, и я увел бабушку к себе в комнату и закрыл дверь. Потому что это нечестно, когда на тебя кричат, а ты можешь отвечать только глазами, а тебя не понимают и опять кричат.

Мы с бабушкой сели на ковер, и тут случился грузовик. Он попал мне под руку, потому что я забыл его убрать, когда играл. Я взял его и крутнул колесо. Вжжж! А потом повернулся к бабушке и – и она сказала: «Дай». Глазами, конечно.

Я дал, и бабушка тоже сделала «вжжж». Четыре раза, по каждому колесу. А потом… Потом она поставила грузовик на пол, встала, взяла его за веревочку…

И изменилась.

Она была такая, как будто у нее выросли крылья и кто-то ей сказал: «Давай!» – а она такая счастливая, что разрешили взлет, и очень хочет, но все равно страшно, потому что надо сделать чего-то такое, о чем ты, оказывается, всю жизнь мечтал, но никогда раньше не делал. Вот такое у нее было лицо.

Она потянула веревочку, и грузовик поехал. Она сделала шаг, и веревочка натянулась, и она подвезла его к себе, и еще раз шагнула, и еще раз подвезла, и еще, и еще… А потом она выпрямила спину и повернулась ко мне – и сказала:

«Я вожу грузовик. У меня теперь такая работа».

И я в первый раз увидел, как ее серые глаза становятся синими.

…Это сейчас я люблю, когда бабушка водит грузовик. А сначала я злился. Ух, как я злился! Ведь грузовик был мой, а бабушка теперь водила его почти всегда. Он ездил за ней по всей квартире, и в гостиную, и в кухню, и даже в ванную. Она очень аккуратно его водила, он никогда не врезался в углы и не опрокидывался. Мама и папа сначала у нее его отбирали, а потом перестали, потому что она грустила, если грузовика не было рядом, ложилась на свою кровать носом к стенке и лежала долго-долго. И они быстро привыкли и перестали его отбирать. А я привык не быстро, что грузовик теперь бабушкин, и поэтому злился.

А однажды, когда я злился сильно-сильно, она взяла вдруг – и посмотрела на меня. Я топал ногами, я очень сильно топал, и даже, кажется, орал, а она взяла и посмотрела. И вся злость моя сразу улетела куда-то, потому что на меня никто и никогда так не смотрел. И никто и никогда глазами мне не говорил, что грузовик – это у нее такая любовь. А как можно злиться, когда любовь? И я перестал. Вот взял и перестал. И, наверное, уже не смогу разозлиться, даже если захочу.