Пятый меч - стр. 2
– А я не отказываюсь от боя, – молодой оттолкнулся от стены и покрепче сжал меч. – Твои воины уже убедились в этом. И этот меч ты вынешь только из мертвых рук.
– Хорошо сказано, сынок! – похвалил его вожак. – А я уж подумал.… Но ты – настоящий траскмен. Мне будет приятно убить тебя.
– Мне тоже, – отозвался тот.
– Вот и прекрасно. Но сначала формальности. Назови себя.
– Я – Донов, траскмен города. Я убью тебя.
– Очень приятно. А я – траскмен Тан. Ничего обещать тебе не буду. Глупо обещать что-либо трупу. Освободите место, – приказал он своим. Те отступили к стенам, распределив факелы так, чтобы равномерно осветить помещение.
– Готов?
– Готов! – и мечи скрестились. Удары, выпады, увертки, звон стали о сталь, мечущиеся по стенам тени. В технике боя траскмены не уступали друг другу, в чем Тан вскоре убедился, получив неглубокую, но болезненную рану поперек груди. Победа будет не из легких, но он все равно был в ней уверен. Те, другие, чьи мечи составили его коллекцию, были намного слабее, а некоторые, нося меч на поясе как символ власти, даже не умели правильно его держать. Но тем приятнее будет победа.
– А-а, есть! – радостно зарычал он, когда его меч, отбив очередной выпад Донова, оказался у груди противника. Но Донов извернулся, и клинок лишь скользнул меж ребер, разорвав мышцы. Неудача мнимой победы обескуражила Тана, начавшего уже уставать, и меч его, тяжелея в деревенеющей руке, все реже стремился вперед. Тан ушел в глухую защиту, успокаивая себя тем, что вот-вот он найдет щель в воздвигнутом Доновым щите, и тогда уже наверняка… Но откуда-то из глубины лезла и росла подлая мысль, что это все, это конец. Противник молод и не так устал, как он, и, вообще, зачем он так рано полез в этот подвал, не позволив своим воинам убить этого парня, зачем этот подвал, зачем эти рожи вдоль стен, почему не помогают, предатели, скоты! – и тут что-то легко чиркнуло по горлу, и Тану вдруг стало хорошо и легко. Исчезла боль в израненном теле, исчезла необходимость держать меч, обороняться, прыгать и увертываться. Он перестал чувствовать свое тело. Накатилась туманом сладкая истома. И Тан, траскмен, подогнув колени, мягко осел на пол. Его голова отделилась от тела и покатилась во тьму.
Донов, траскмен, унимая лихорадочную дрожь боя в руках и ногах, поднял голову и, тяжело дыша, обвел взором сцену и застывших на ней актеров. Бой еще не закончился, – он это отлично понимал. Дальнейшее зависело только от него, и на раздумья не было ни секунды. Воины Тана, вся эта свора псов, свято верящая в непобедимость своего предводителя, ошеломлена произошедшим, не верит в гибель командира. И сейчас они, очнувшись, набросятся, мстя за его смерть, за свою неопределенность, на Донова и растерзают его. Ни меч, ни умение не спасут его – уж слишком их много на одного. Сейчас главное – укротить эту взбешенную свору, загнать в клетку, из которой они еще не успели вырваться, не дать возможности думать их отупевшим мозгам, сдержать еще не успевшие вырваться наружу страсти, – и тогда он останется жив. А что будет дальше – покажет время. Траскмены всегда были политиками. Знать психологию толпы, направлять людские эмоции в нужное русло, управлять толпами – это у них было клановое, этому они учились с детства.