Пятое время года - стр. 45
Только никто не шел спать. Они проезжают один дом, такой яркий от масляных светильников и такой гремящий от смеха, что ею овладевает нестерпимое любопытство, и она спрашивает, что это за место.
– Что-то вроде гостиницы, – отвечает Шаффа, затем хмыкает. Будто она задала вопрос, который был у него на уме. – Но мы тут не остановимся.
– Тут действительно шумно, – соглашается она, стараясь казаться сообразительной.
– Хм-м, да, и это тоже. Но гораздо бо́льшая проблема в том, что это не место для детей. – Она ждет, но он не объясняет. – Мы поедем туда, где я уже несколько раз останавливался. Там приличная еда, чистые постели, и наши пожитки, скорее всего, не стянут до утра.
Итак, Дамайя проводит свою первую ночь в гостинице. Она ошеломлена: есть в комнате, полной чужих людей, еду, которая по вкусу отличается от той, что готовили родители или Чага, купаться в большой керамической ванне, под которой горит огонь, а не в промасленной бочке на кухне, наполовину налитой холодной водой, спать в кровати, которая больше, чем ее и Чаги, вместе взятые. Кровать Шаффы еще больше – так и должно быть, потому что он большой, но она все равно таращится на нее с открытым ртом, пока он волочит ее, чтобы подпереть дверь комнаты. (Это хотя бы привычно – отец порой тоже так поступал, когда появлялись слухи о неприкаянных на дороге или в окрестностях города.) Наверное, он заплатил сверх положенного за более широкую постель.
– Я сплю, как землетрясение, – говорит он улыбаясь, словно это какая-то шутка. – Если кровать слишком узкая, я скатываюсь на пол.
Она понятия не имеет, о чем он, пока не просыпается среди ночи и не слышит стонов Шаффы и не видит, как он мечется во сне. Какой-то ужасный кошмар снится ему, и она даже думает, не встать ли и не разбудить ли его. Она ненавидит кошмары. Но Шаффа взрослый, а взрослым надо спать – так всегда говорил ее отец, когда они с Чагой делали что-то такое, что будило его. Отец тогда бывал еще и очень зол, а она не хочет, чтобы Шаффа злился на нее. Он единственный во всем мире, кому она небезразлична. Потому она лежит, встревоженная, не зная, что делать, пока он не кричит что-то непонятное и кажется, будто он умирает.
– Ты спишь? – Она говорит это совсем тихо, потому что он явно спит, но как только она заговаривает, он просыпается.
– Что там? – хрипло говорит он.
– Ты… – Она не знает толком, что сказать. У тебя были кошмары – так сказала бы ей мать. Но говорят ли такое большим сильным взрослым вроде Шаффы? – Ты шумел, – заканчивает она.
– Храпел? – Он глубоко, устало вздыхает в темноте. – Извини. – Затем он засыпает и бо́льшую часть ночи не издает ни звука.