Пятое Евангелие. Явление пятистам - стр. 24
– Ах, ваше величество, зачем упоминать об этой детской оде?
Прочтите лучше пару песен из «Руслана и Людмилы», «Кавказского пленника», «Бахчисарайский фонтан» или «Онегина».
Все логично, как я об этом много раз уже говорил. Теперь это видно на конкретном материале.
Теперь показываем, что у Пушкина всё было правильно. Не надо было ничего исправлять.
Появляется третий, черный человек и совершенно меняет смысл этой пьесы.
Как у Пелевина в произведении «Чапаев и Пустота» он приходит на помощь герою, которого упрекает учитель литературы Слаповский за невероятную быстроту реакции. Он говорит герою:
– Вы не могли этого видеть.
– Мог, – отвечает чёрный человек. И действительно мог: ведь он автор, но имеет в данном случае одно с героем имя – «Я».
Точно также Воланд мог присутствовать на завтраке у Канта и на балконе у Понтия Пилата, мог видеть как:
«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца ниссана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат».
Здесь получается так: черный человек идет рядом с героем и как только возникает противоречие по содержанию, так он меняет знак героя на противоположный. Плюс на минус. Минус на плюс. В зависимости от того, что нужно по ходу пьесы, диалога. Более того, он меняет знак героя в пределах одной фразы. Джонсон меняется на Макферсона и наоборот. Пушкина меняет на царя, а его на Пушкина. Самое главное наблюдайте это через «Черный квадрат». Смотрим внимательно на то, чего не может быть:
Когда б я был царь, то позвал бы Александра Пушкина и сказал ему: «Александр Сергеевич, вы прекрасно сочиняете стихи». Александр Пушкин поклонился бы мне с некоторым скромным замешательством, а я бы продолжал:…
Как только начинается предложение «Когда б я был царь…», то «я» это Пушкин. Но именно здесь ясно, что «сам-третей» здесь это «я» черный человек, то есть автор. Буквально через три слова «я» меняет свой знак на противоположный. Как только мы читаем слова «Александра Пушкина», так «я» в пределах одного предложения меняется. Из Пушкина «я» превращается в царя, ибо только он мог позвать Пушкина.
Дальше до слов «а я бы продолжал», идет довольно много слов, поэтому читатель не может на все сто процентов решить сразу по ходу чтения, кто такой этот «я», который решил продолжить. По логике это царь, потому что Пушкин ему поклонился. Но, во-первых, «я» уже два раза сменило своё значение: то Пушкин, то царь – это уже было. Во-вторых, Пушкин мог поклониться и автору, то есть чёрному человеку. Значит, «я», который дальше продолжает этот «Воображаемый разговор», это и царь, и чёрный человек, то есть и автор, и то есть сам Пушкин. Александр Пушкин, как герой произведения «Воображаемый разговор с Александром 1» поклонился бы Пушкину, как автору этого произведения.