Пять историй. Сборник рассказов - стр. 8
Мужчина поднялся с койки, медленно подошёл к двери, обхватил руками металлические прутья решётки и, прижавшись к ним горячи лбом, закрыл глаза. И как только уставшие веки опустились, по обросшим щетиной щекам покатились беззвучные слёзы. Хамид вновь прокручивал в голове тот страшный день. День, когда он осознал, насколько хрупка и скоротечна человеческая жизнь.
Всё произошло ужасающе быстро, будто фильм на ускоренной перемотке. Неутешительные новости, прозвучавшие в шумном коридоре больницы, чудовищным эхом раздавались в ушах. Приговор вынесен, обратного пути нет. Он смотрел на сочувствующего врача, а вместо него видел бесчувственного и хладнокровного палача, занёсшего наточенный до блеска топор над тонкой шеей его дочери.
Амире только-только исполнилось тринадцать… и она умирала. А он – её отец – был бессилен что-либо сделать, что-либо изменить. Он впервые почувствовал себя таким слабым и беспомощным. Им овладели парализующий страх и отчаяние, граничащее с безумием.
На протяжении нескольких месяцев они оба делали вид, что все наладится. Они питали друг друга ложными надеждами, делились планами и мечтами о будущем, которым не суждено было сбыться. Амира изо всех сил старалась подбадривать его, а он изо всех сил старался не разрыдаться у неё на глазах, продолжал вымученно улыбаться и молча смотрел на то, как безжалостная болезнь пожирает его дочь изнутри.
Его ладони до сих пор помнили ободряющие прикосновения её тонких пальцев… в них ещё теплилась жизнь.
После смерти Амиры он будто похоронил часть себя. Ноющая боль и пустота заполнили его душу. Он остался один на один со своим горем. Если бы его отец был жив, он бы наверняка сказал: «На всё воля Аллаха». А Хамид, горько усмехнувшись, ответил бы: «Аллах давно отвернулся от меня, отец». После чего закрыл бы лицо руками и тихо заплакал.
Он не мог вернуться обратно на родину, поскольку Иран давно стал ему чужим. Но и остаться не мог.
Бросив преподавательскую деятельность в одном из лучших университетов столицы, Моланд продал квартиру, перебрался в небольшой городок, где устроился учителем в местной школе, и полностью погрузился в работу. Так день за днём, неделя за неделей он – мёртвый среди живых – продолжал своё жалкое существование.
Привычную рутину нарушил один несущественный на первый взгляд инцидент. В тот день всё проходило по заведённому ритуалу: первую половину урока ученики изучали новую тему, после чего писали небольшую проверочную работу. А когда прозвучал резкий звонок на перемену, ребята тут же посрывались со своих мест, всучили преподавателю исписанные листки и поспешили на улицу. В классе остался лишь он и его ученица – замкнутая, молчаливая Сайла Форсстен. Закончив последнее предложение, девочка внимательно перечитала текст и, собрав немногочисленные пожитки в рюкзак, поспешила к учительскому столу.