Пять глаз, смотрящих в никуда - стр. 20

– Осторожно, – бросил он и, развернувшись на каблуках, добавил через плечо: – Тронешь меня, выловят из Невы.

– А тебя не выловят, так как ноги будут в губернаторском бетоне, – проворчал Ипполит Аркадьевич.

Полина двумя пальцами потянула его за рукав.

– Поедем домой, – сказала она и перевела взгляд на Жозефину. – Вы не откажетесь составить нам компанию? Понимаете, для нашего разговора лучше найти уединенное место.

– Ага, только возьму клатч из гримерки. – Жозефина улыбнулась.

Полинины брови сползлись к переносице, внутри нехорошо екнуло. Улыбка у артистки получилась теплая, но абсолютно фальшивая. Она отразилась только на губах, но не в глазах – в них стояла февральская ночь. Что-то изменилось в ее лице и мыслях, но Полина не знала почему. Списала на надоедливого Остопова.

Жозефина скрылась за сценой, и Полина невольно глянула на галерку. Русалки там не было – она мялась у бара, пытаясь ухватить пять стаканов разом. Воронята с ироничным презрением наблюдали за ней. Полина поморщилась, сказала себе: «Не твое дело», но встала и направилась к галерке.

Сдвинув перчатку, она показала воронятам кожу и безэмоционально произнесла – будто и не им, а в воздух:

– Есть тот, кто боль забирает. А есть тот, кто дает. – Теперь надо было добавить какую-нибудь ахинею наподобие заклинания, и Полина пробормотала: – Черная кровь чует. Черная кровь рыщет. Черная кровь отомстит.

Воронята не знали, что рука бесполезна против живых, и во все глаза уставились на серую кожу. Ухмылки сползли с лиц, и в Полининой груди заурчало удовлетворение. Заметив Жозефину, завернутую в видавшую виды лисью шубу, она устремилась к выходу.

Когда прибыли на Фурштатскую, перевалило за полночь. Швейцар Афанасий, отложив нон-фикшн о поиске внутренней гармонии, впустил загулявших жильцов и с легким подозрением покосился на незнакомку: Ипполита Аркадьевича и Полину он знал давно, а эту юную особу, явно попрыгунью-стрекозу, видел впервые.

– Спасибо, Афанасий. – Полина сунула швейцару банкноту.

Хозяева и гостья зашли в лифт, задвинули решетку и поехали на верхний этаж.

– У вас, как это называется, консьерж? Да еще в ливрее. Никогда такого не видела. – Жозефина стиснула клатч.

– Лучше всяких камер наблюдения, – сказал Ипполит Аркадьевич. – Хотя они тоже есть.

– Чудный дом, – отметила артистка, а когда зашли в гостиную и расселись вокруг коробки, добавила: – Чудная квартира. – Жозефина говорила сухо, будто думала о чем-то другом, важном и неприятном.

– Мы переехали сюда недавно, – зачем-то соврала Полина. – Еще не обжились. Если хотите, заварю вам чаю.