Пять баксов для доктора Брауна. Книга 5 - стр. 9
Автомобильный пробег
Петербург, 19 января. Назначен автомобильный пробег. Состоялся торжественный прием в помещении Автомобиль-Клуба. Председатель Клуба доктор Всеволожский провозгласил тост за Государя Императора, флигель-адъютант Свечин – за президента автомобильного общества великого князя Михаила Александровича. Тосты покрыты криками «ура» и гимном. 8 февраля в 9 часов утра назначен старт. В ралли участвует единственная женщина-автомобилистка, кн. Долгорукая.
– Что хочет этот человек? – с интересом спросил Саммерс, обращаясь к Долгорукой.
Сегодняшнее собрание было коротким. Автомобилисты покинули клуб в семь, чтобы, теперь уже как можно быстрее, начать приготовления.
– Который? – княгиня обернулась в ту сторону, где в мутном, желтом свете уличного фонаря граф Всеволожский отмахивался от умолявшей о чем-то личности.
Личность была одета в пальто и картуз с ушами, из которого были видны только нос цвета персидской сирени и запотевшие, несмотря на холод, очки.
– Ах, этот? Дрянь, репортеришко. Подробностей клянчит.
– Василий Павлович, – специально по-английски сказала юная баронесса (она очень жалела, что уезжает и не сможет участвовать в ралли), – не обращайте вы на него внимания. Он и отстанет.
– Не могу, душенька Галина Николаевна, – с досадой ответил ей Всеволожский, – совсем стыд потеряли.
Хотела ли баронесса Galina Nikolaevna, чтобы двое джентльменов поняли, в чем дело, или, может быть, не хотела, чтобы репортер узнал, что на него обратили внимание, но произошло неожиданное.
– Ваше Сиятельство, но я репортер “Peterburgsky Listok”! – английский личности обнаружил отличнейший акцент ирландского докера. – Всего пять минут! Окажите любезность!
Обернулся Мордвинов с брезгливым выражением лица и отчетливо произнес: “Gorodovoy!”. Репортер проворно отскочил и направился прочь. Это явно означало полицию. Каково же было удивление двоих джентльменов, когда вместо высокого, как положено, полицейского в форме, появился низенький, упитанный kossak, с такими же самыми выпученными глазами, что и у типа на площади, такой же закутанный и так же увешанный оранжевыми шнурами поверх своей черной шинели. Kossak оказался не kossak. Это был русский putoshnik.
Не мешкая, он поднес ко рту свисток, но Всеволожский махнул рукой: мол, не надо. Автомобилисты рассаживались по машинам.
– Давай за ним, – потребовал Д.Э. Саммерс.
Маллоу, шмыгая на морозе простуженным носом, яростно накручивал ручку стартера.
– Чертов авто!
«Модель-Т» трясся, испускал дым и заводиться не хотел – фордыбачился.
Мордвинов насмешливо крикнул что-то, сидя рядом с шофером в своем «Панар-Левассор». Саммерс разобрал «внушительных успехов» и, кажется, «продолжайте в том же духе!».