Пьяная стерлядь (сборник) - стр. 8

Два раза в год отец отправлялся в госпиталь на обследование – поправить здоровье и подлечиться. Ездил неизменно в теплые места – Туапсе или Майкоп. Возвращался всегда с арбузом. Огромным, спелым, который резал лично, ровными дольками, забирая себе на тарелку сахарную серединку.

– А можно мне серединку попробовать? – попросила однажды Катя.

– Нет, – ответил отец.

– Тебе жалко?

– Жалко.

Катя тогда не сдержалась:

– Мам, я тоже хочу серединку, хоть чуть-чуть. Почему он всегда ее ест?

– Ты совсем, что ли, страх потеряла? – Отец изменился в лице.

– А что я такого сделала? – чуть не закричала Катя. – Я просто попросила немножко серединки!

– Иди вон отсюда.

– И пойду!

Катя схватила с тарелки отца кусок, запихнула в рот и выбежала из кухни.

До вечера она бродила по городу, замерзла, проголодалась и с ужасом представляла, что будет, когда она вернется.

Дома стояла тишина, отца не было, мать спала. Катя пробралась на свою кровать, схватив на кухне кусок хлеба, и юркнула под одеяло.

Утром, когда она проснулась, мать сидела на стуле уже одетая.

– Ты поедешь в интернат, – сказала она.

– В какой интернат? – Катя ожидала любого наказания, но не этого.

– В обычный интернат. Собирай вещи.

– Зачем?

– Так отец велел.

– Надолго?

– На сколько надо, на столько и поедешь. Пусть государство тебя воспитывает, я больше не могу.

– Мам, прости меня! – закричала Катя. – Не отправляй меня в интернат! Я больше не буду!

– Это решено, – отрезала мать.

Катя прожила в интернате три года. Сначала она плакала почти каждую ночь, но потом привыкла. Там было много девочек и мальчиков, у которых, как и у нее, родители были живы. К некоторым даже приезжали, привозили гостинцы. К Кате мать ни разу не приехала, хотя она ждала ее каждый день.

Интернатская жизнь мало чем отличалась от лагерной. Катя помнила, что в комнате жили еще пять девочек. Все носили одинаковую одежду, много работали – чистили картошку, мыли полы, пропалывали грядки на огороде. Четкий распорядок, все по часам. После такой монотонной, тяжелой работы не хотелось ни думать, ни мечтать. Было одно желание – добраться до кровати, упасть и забыться хоть на пару часов. Есть хотелось все время.

За полгода Катя научилась воровать, стоять на стреме, драться, быстро бегать.

Через полгода она сбежала из интерната и добралась до дома – голодная, еле державшаяся на ногах. Мать стирала во дворе белье.

– Мамочка, – кинулась к ней Катя и заплакала. Не хотела плакать, запретила себе, но не выдержала.

– Ты чего здесь делаешь? – Мать вытерла распаренные руки о фартук. В тазу лежали рубашки отца.