Пьяная стерлядь (сборник) - стр. 3
Потом мать перестала узнавать даже Катю.
– Ты кто? – спрашивала она.
– Катя, твоя дочь, – терпеливо отвечала Катерина.
– А где Настя?
– Скоро придет.
Настя была той самой сиделкой, которая приглядывала за матерью в течение недели.
– Ты не так все делаешь, позови Настю, она знает, – говорила мать, когда Катя перестилала постель, мыла ее в ванной или кормила из ложечки супом. – Настя мне больше нравится, а ты совсем безрукая.
Катя уже даже не плакала. Просто кивала и звала Настю, суя ей в карман деньги за неделю и за срочный вызов в выходной день.
Нет, это еще был не конец. Еще через год мать вдруг стала узнавать Катю, ждала ее, требовала приехать только ради того, чтобы задать один вопрос: «Как там Ванечка?»
– Ты к нему ездила? Съезди. Как он? – спрашивала мать Катю, когда та, измотанная, выпотрошенная, приезжала с сумками в деревню.
– Все хорошо, – отвечала Катя.
– А ты ему подарочек отвезла? Одеколон ему купила? Он любит одеколон. Не болеет он?
– Не болеет. Все нормально, – отвечала Катя и задыхалась от злости.
Ванечка, Иван Петрович, был Катиным отцом, мужем матери. Бывшим. Давно бывшим. И только он остался в ее памяти, в которой стерлись дочь, внук и даже любимая Настя. Только о нем она беспокоилась, спрашивала и переживала. Больше никто для нее не существовал – только ее Ванечка. Для нее он был самым ценным, самым главным. Ее прошлым и настоящим.
Катя простить этого матери не могла. Все простила, все забыла, но в свои уже немолодые годы она становилась маленькой девочкой, которая все помнила так же остро, как и много лет назад. Ничего не прошло. Время не вылечило.
Иван Петрович Козлов – мужчина с безупречными именем и фамилией, репутацией, биографией и рабоче-крестьянской родословной – родился под Ленинградом. Окончил инженерно-строительный техникум, поступил в институт, откуда и ушел в армию, на войну. Судьба его берегла. Он не умер, не был ранен, не попал в плен. Конец войны он встретил практически здоровым молодым мужчиной, лишь отлежался в госпитале после контузии, не такой уж и тяжелой, как он это преподносил.
Куда тяжелее была любовь к Ивану его лечащего врача – Клавдии Степановны, которая не хотела с ним расставаться и не выпускала из госпиталя. Эта женщина полюбила своего пациента, этого молодого, сильного, статного мужчину, как может полюбить женщина, лишенная всего – быта, дома, семьи, мужа, – и спасла его от гибели. Держала в госпитале до последнего, до Победы, назначая лечение и обследования. Она не хотела его терять. Не могла выписать и отправить на фронт, поэтому подделала документы и карту, приписала тяжелую контузию. Защитила. Думала, что бережет для себя.