Пьяная Россия. том третий - стр. 42
Повсюду, на подоконниках цвели комнатные розы и сладкий дух, перемешанный с запахом ладана, щекотал ноздри непривычного к столь насыщенному воздуху, работяги.
– Что же во мне необычного? – усевшись за овальный стол, накрытый кружевной скатертью, спросил Ростислав.
– Глаза! – ответила настоятельница, кутаясь в шаль. – Тебя взгляд выдает!
Ростислав недоверчиво усмехнулся.
– Так смотрят либо помешанные, либо творческие натуры, либо колдуны!
– Наверное, я помешанный! – рассмеялся Ростислав.
– Я не люблю колдунов! – резко сказала мать Леонида. – Они молоко портят!
– Как так? – не понял Ростислав.
– Скисает молоко, – пояснила настоятельница, – а у нас молоко – это прибыль, деньги монастырю нужны, как воздух!
– Отчего же скисает? – все еще не мог взять в толк, Шабашкин.
– Ты дурак или как? – наклонилась к нему она.
И тут он впервые заметил, как велика ее грудь, просто огромна.
Его затрясло, проклятая мужская сущность брала вверх, он просто глаз не мог оторвать от выпирающей из-под монашеской рясы, груди монахини. Мать Леонида проследила за его взглядом, насмешливо рассмеялась и плотнее запахнула шаль, тем самым отрезая всякие нерадивые мысли у сидевшего напротив нее, мужика.
– И еще, с вашим приездом, что-то переменилось в воздухе, – ворчливо заметила она, – будто напряглось.
– Что же это? – отвлекаясь на келейницу угрюмо метнувшую перед ним чашку с чаем, с усилием спросил Ростислав.
– Кончилась моя счастливая жизнь, – вздохнула настоятельница, – ошибку я допустила, пригласив вас, а всему виной, ты!
Протянула она руку к Шабашкину.
Мать Леонида страстно ненавидела чужих людей, наезжающих изредка в монастырь. В ужасное настроение ее приводили и паломники. Рискующие попроситься пожить в монастыре, натыкались на гостиницу, где служили самые преданные настоятельнице монашки. Сутки проживания в номерах монастырской гостиницы отпугивали космическими ценами. Потоптавшись у стойки неподкупной администраторши в рясе, паломники вынуждены были ретироваться в городскую гостиницу, где цены на номера были в два раза дешевле монастырских.
Таким образом, мать Леонида избавлялась от лишних глаз и лишних ушей, отпадала необходимость постоянно носить маску показного благочестия, и ее не волновало при этом, что нарушены русские традиции, когда испокон веку любой страждущий мог найти приют в монастыре только потому, что монашество просто обязано проявлять милосердие.
– Тебя в этой бригаде строителей ведь не должно было быть?
– Не должно! – согласился Шабашкин, вспоминая, как скоро его взяли в бригаду Тарасыча.