Пьяная Россия. том третий - стр. 38

– Куда это он? – недоумевал Сашок, наблюдая из грязного окна одного из двух бараков, которые предстояло восстановить строителям за поспешно удаляющейся фигурой, отца Афанасия.

– Он же сказал, послушание, – терпеливо объяснил Ленчик, – это, как в армии, велели окоп выкопать, стало быть, не рассуждай, копай!

– Даже, если окоп бесполезен?

– Не думай, а молись, вот и все их рассуждение, ты о монахах размышляй отстраненно, целее будешь, – посоветовал Ленчик, – смотри и вроде, как, не смотри! Будто технологию инопланетян, не старайся понять или вникнуть, все равно мозгов не хватит!

– Не, – помотал головой Тарасыч, – монахи, мне кажется, на сумасшедших похожи. Главное, не возражать, а во всем соглашаться!

– И кланяться побольше! – встрянул Угодников.

– А не то накажут? – насмешливо хохотнул Сашок.

– Наказание у них одно, – задумчиво оглядывая обшарпанную комнату барака, проговорил Ленчик, – несколько сот земных поклонов!

Сашок поежился:

– Это же похуже отжиманий в армии будет! Катю, вон, мать Варфоломея наказала ста земными поклонами, сами слышали!

– Во-во! – поднял кверху палец, Угодников.

После тщательной уборки мусора, строители приступили к ремонту. Работали все вместе. Плечом к плечу, скребли, красили, клеили, часто отдыхали.

В один из перекуров, Ленчик самодовольно заявил:

– У меня прекрасный голос!

В ответ послышались недовольные крики, певца схватили за руки, а, чтобы он прекратил вопить, повалили на пол.

– Что это было? – потрясенный «пением» Ленчика, спросил Шабашкин.

– Визг кастрированного осла, – мрачно прокомментировал Тарасыч.

С Ленчика взяли слово не возобновлять более попыток спеть и отпустили.

Когда более-менее успокоились и возвратились к привычной мастеровой деятельности, к строителям заглянул отец Павел.

Труженики немедленно устроили перерыв, потому как добрый монашек принес им караваи горячего, только из печи, домашнего хлеба и ведро коровьего молока, аккуратно прикрытого марлей. В карманах кожаного фартука, надетого поверх рясы, у монашка звенели железные кружки. И пока мужики насыщались, отец Павел с детским любопытством рассматривал уже преображенную комнату.

– Ну, а если завтра война, что станете делать?

– В каком это смысле? – удивился Шабашкин, но заглянув в беззаботные глаза монашка, махнул рукой, считая вопрос легкомысленным и не требующим ответа.

Однако Ленчик ответил и, загибая пальцы, принялся перечислять:

– Закуплю консервов, круп, сахара, соли, свечей, спичек! Обязательно сухарей насушу!

– А я девушке одной в любви признаюсь и на фронт! – мечтательно улыбнулся Сашок, мужики переглянулись, понимая, что речь идет о Кате.