Пьяная Россия. Том первый - стр. 86
И уже повсюду слышалось: не что, а це? Не за что, а за що?
Бывало, какой-нибудь русский размахай, получив в пьяной драке в ухо, орал, умываясь слезами:
– Мене побито!
Вместо русского:
– Меня побили!
Сколько раз поселяне из русских мгновенно превращались в украинцев, не специально, а так просто, по привычке… и, упирая руки в бока, одобрительно прищелкивая языками, говорили про что-нибудь особенно понравившееся им:
– От добре!
Сам Стровский сердясь на непонятливого школьника, махал в сердцах рукой:
– Вот бейбас какой!
Что означало:
«Вот балбес какой!».
Стровский умел многое. Иногда он получал специфические заказы. Его просили ни много, ни мало – убить кнура. Свое прозвище Убивец и получил в поселке именно за это занятие.
Поселяне вели его в хлев, который сами уже называли чисто по-украински – саж и, указывая на огромного борова, ворочавшегося за хлипкой дощатой перегородкой, говорили, что кнур, то есть боров уже откормлен и готов на заклание.
Убивец убивал хряка одним ударом огромного ножа, величиною чуть ли не с саблю, прямо в сердце. Убив, подставлял кухоль, то есть, кружку, под струю горячей крови и выпивал всю до дна. Это он научил вычегодских наполнять таз кровью и потом жарить кровь на противне, а после уже жареной кровью кормить малокровных людей. Бывало, особо настырные гонялись за бледными худосочными людьми по всему поселку, как правило, жертвами были бывшие политические, еще не оклемавшиеся после тюремных казематов. Попадало и детям. Дети с криками ужаса скрывались, сбегаясь на лобное место поселка, на стадион, где их ловили и кормили насильно жареной кровью.
И дети, плача, уже переев, кричали взрослым:
– Бис знаэ що!
Им грозили и ругались, так как по-русски выходило, что дети кричали:
«Черт знает что!»
Ругательства подобного рода, да и вообще какие угодно ругательства, в поселке были недопустимы.
Резали свиней всегда чуть ли не в один день, поселяне привыкли к стадному образу жизни, то есть, шагать строем и делать все вместе.
И Стровский ходил от одного сажа к другому неумолимым палачом, а освежеванные и обескровленные кнуры, подвешенные за ноги, качались на перекладинах, будто висельники. Дух опаленной кожи и жареной крови несся из двора во двор.
Когда же все успокаивалось, и наступал новый день, Стровский, окруженный детворой, объяснял, сердито поблескивая глазами, непонятливым школярам, преимущества жареной крови. И увлеченные его речами некоторые из детей, играя мускулами, кивали в сторону слабосильных, с презрением цедя сквозь зубы:
– Тендитный какой!
И это означало маломощный.