Пьяная Россия. Том первый - стр. 36
– И кто же это сделал, кто же такое сотворил?
С дальнего угла огорода, из-за вскопанной гряды вынырнула лохматая голова ее старшего внука:
– Я! – и голова упала обратно.
А бабка Клава надолго застыла с разинутым ртом, ну что тут сказать?!
13-е число (Последующий месяц сего года)
Солнце озарило комнату. Занавески на окне не задернутые были с вечера, и солнечные лучи беспрепятственно проникнув внутрь комнаты, беззастенчиво высветили валявшиеся в беспорядке, на загаженном полу, тела. Изредка, правда, тела эти шевелились, поворачивались, почесывая потные бока. Мало-помалу разинутые рты, издающие оглушительный храп, закрывались.
Пьяницы просыпались и, сменяя друг друга пили жадными глотками холодную воду из чана, куда в обыкновении мы с братом натаскивали ведер с водой из колодца. Вытирая потрескавшиеся от сухости губы, пьяницы толкались и вновь пили, стремясь залить внутренний алкогольный пожар.
Тесть брата, сложив руки на пивном животе тяжело сопел в кресле, в гостиной, изредка всхрапывая и запрокидывая голову, просыпался, бессмысленно таращился перед собой, а после опять засыпал и, свесив голову на грудь, пускал, вдруг булькающие звуки более похожие на то, как будто кто-то хлебает чересчур горячий суп.
Невесты нигде не было видно, и бабка Клава исчезла. Может, их похитили инопланетяне? Нет, никогда не женюсь, лучше пойду, утоплю голову в бочке с водой, во дворе…
13-е (Какой-то месяц сего года)
Брат снял комнату в коммуналке. Поселился с женой. На правах гостя я совершил экскурсию и был поражен обилием людей скопившихся в вечерний час у четырех газовых плит на кухне. Над головами переговаривающихся о чем-то несущественном соседей висели протянутые накрест веревки с сухими пеленками, цветными мужскими трусами-семейниками и белыми огромными лифчиками.
Ванная в коммуналке была одна и туалет один, а жителей много. На стене, в коридоре висело расписание с номером комнаты, жильцы которой обязаны были мыть и прибирать в такой-то день кухню, ванную и чистить унитаз.
Я вернулся в комнату, к молодоженам. В полутьме мерцал магнитофон, тихо мурлыкала музыка, светились глаза женщин, переплетались тени, слышались страстные вздохи и шепотки проносились от одной пары к другой, передавая по эстафете любовную лихорадку.
Как ошпаренный, вылетел я в коридор, не желая связываться ни с одной из представительниц «слабого» пола.
На кухне, женщина больших форм, та самая, из трамвая, в легком маленьком халатике трещавшем при каждом ее движении говорила соседкам о своей любви к холодным котлетам.
Как во сне, я проследил за ее движениями. Отрезав большой ломоть хлеба, она уложила на него котлету, оглядела любовно, прищурилась, поднесла ко рту и… я позорно бежал.