Пьяная Россия - стр. 64

У одного дома он вдыхал запахи жареной картошки с луком. Мимо другого он убыстрялся, зажимая с отвращением нос, свежий навоз испускает не лучший в мире аромат. Через несколько домов Леший облегченно вздыхал и вдыхал с наслаждением, прикрывая глаза, дух недавно скошенной травы. Накануне кто-то из деревенских увлеченно косил возле дома, вон и огромные лопухи валяются, уже вялые и сморщенные. Как видно, по каким-то причинам дом был оставлен на время хозяевами.

Леший долго вглядывался в свежесрезанную траву охапками накиданную по углам огорода, всматривался в спящие, плотно занавешенные тяжелыми шторами окна, но так ничего и не понимал. Внутренне, правда, соглашался с самим собою, что надо бы порадоваться за тощую кошку усевшуюся с успокоенным и сытым видом умываться на крыльце. Такой вид бывает только у домашних кошек, у бездомных нет уверенности в глазах и вечный голод, правда не столько по еде, сколько по обществу дорогого человека, настоящего хозяина снедает подобных животных. И не только у животных такой-то голод, подумал тут Леший несколько с озлоблением. Как много отдал бы он сам, если бы Князь, Хозяин мира, обратил бы на него внимание. Но на отступников Он внимания не обращает. Его привлекают странные земные существа: чудаковатые ученые; замкнутые, ушедшие в себя писатели, поэты; талантливые музыканты и художники; голосистые певцы и певицы; такие колдуны, как Дьякон. Леший тяжело вздохнул и покосился с опаской в сторону дома Дьякона, он не знал, читает ли этот воин Сатаны мысли и вообще, что он умеет, что может? Леший как-то не спрашивал, а Дьякон как-то не распространялся.

Леший всхлипнул и затравленно огляделся вокруг, ах, если бы у него была возможность броситься головою с моста в реку и окунуться в Забвение, как сделал бы на его месте любой слабовольный человечек. Но у него не было возможности умереть да он и не рождался никогда и стало быть этому миру не принадлежит, не был, не существовал, а только насильно захватил свою нишу, многое изменив на Земле, уже за одно это Бог осудил бы его, Лешего, проклятию и вечному изгнанию, что уж говорить о Люцифере – вообще абсолюте и непримиримом противнике предателей.

Мучительное ощущение сиротливости и ненужности, собственное понимание никчемности и прочие горестные чувства, так хорошо знакомые одиноким старикам посетили Лешего и в одно мгновение перековеркали его покой. Он заревел, что есть мочи, раненым медведем и деревенские разом очнувшись от сна, закрестились в испуге вспоминая какие-нибудь молитвы, все равно, какие.