Путинбург - стр. 46
– Да, – спокойно ответила девушка, не видя в этом ничего такого.
– А ты променяла бы свою душу на то, чтобы твоя мечта осуществилась прямо здесь и сейчас? ДУШУ на МЕЧТУ? Променяла бы? – хитро прищурившись, спросил у Венеры обалдевший от девичьей безалаберности и легкомысленности Владимир и замер в напряжённом ожидании категоричного и молниеносного христианского отказа. Но девушка, скривив губы и закатив к голубому небу голубые глазки, на секунду задумалась над невероятно заманчивым предложением и собиралась уже, было, ответить Владимиру согласием, но тот не дал ей совершить опрометчивый поступок и в последний момент резко прислонил палец к её губам.
– Только не торопись с ответом. Я чувствую, что ты готова, не моргнув и глазом, «наломать дров». Давай не будем злить небеса и дразнить бесов. Для начала, я познакомлю тебя с Иоганном Вольфгангом Гёте и его персонажем Фаустом, а потом ты мне ответишь на мой вопрос. Договорились?
– Валяй, – нисколько не сомневаясь в правильности своего выбора, смело «бросилась в омут с головой» Венера, желая, как можно скорее, доказать Владимиру, что никакие даже самые талантливые писатели не в силах заставить её свернуть с выбранного ею жизненного пути.
Владимир прокашлялся, сделал коварное выражение лица и подобно змею-искусителю начал зловеще шептать девушке в ухо:
Ну, что ж, тогда садись на пирсе поудобней,
И расскажу тебе я не тая,
Как дьявол может искусить тебя,
И спрятать твою душу в преисподней.
Того беднягу звали «Фауст»,
О нём мне Гёте рассказал.
И то, как он, за исполнение желаний
Коварному злодею душу променял.
После чего, исчадие ада – «Мефистофель»
Владеть его душой бессмертной стал,
А глупый «Фауст», наслаждаясь,
Невинной девой обладал.
А что потом? Страданья, муки,
Гореть в огне и, вскинув к небу руки,
Просить создателя: Простить,
И сделку эту отменить?
Но, нет, обратно душу не вернуть,
В один конец проложен сей печальный путь.
И чтоб тебе себя не потерять,
Хочу тебе совет бесплатный дать:
Очнись, красавица, и прежде, чем наступишь ты,
На эти, «Фаустом» обтоптанные, «грабли»,
Подумай трижды о своей душе, и стоят ли её, вообще,
Те лавры лицедейской и недолговечной славы?
В конце стиха, чтобы придать трагедии соответствующий окрас, Владимир протяжно, на выдохе, прохрипел.
– Обосраться можно, какая страшная история, – зевая от скуки, произнесла Венера и закатила к небу глаза. – Ты бы ещё пёрнул для нагнетания жути.
– Тебе не понравилось? – вернув голосу прежний тембр, спросил Владимир.
– Мне понравился твой странно-русский, рубленый язык повествования, но не понравилась смысловая нагрузка. Что ты этим набором коротких, складных фраз хотел мне доказать? Что любовь зла и за неё рассчитываться нужно не душой, а почкой? Так я тебе про то и твержу, что лучше сытым «плавать» в звёздной славе, чем быть голодным до любви.