Путинбург - стр. 43

– А ты не боишься, что мои книжные «знакомые» в твоём сердце пробудят такое чувство, как любовь? – тактично перевёл разговор в романтическое «русло» Владимир, безнадёжно утопая в бездонных, как океан, серо-голубых и всё ещё влажных от слёз, глазах.

– Любовь? – разочарованно произнесла девушка и отвела взгляд от Владимира на сверкающую на солнце воду. – Это же проза жизни. А мне хотелось бы чего-нибудь волшебного.

– А разве любовь не волшебное чувство? – удивился Владимир и заглянул девушке в лицо, пытаясь восстановить с ней зрительный контакт.

– Конечно, нет, – равнодушно ответила экскурсоводша, не спуская глаз со своей ноги, болтающейся в воде. – Любовью пропитан наш скучный быт. Нас окружают любимые блюда, любимые фильмы, любимая музыка, любимые вещи, любимые сны, любимые родственники. А мне хочется диковинных чудес. Того, чего нет под рукой. Яркого праздника. Понимаешь? А ты мне предлагаешь обыденные, серые будни.

– Не спеши с выводами. Любовь, иногда, творит настоящие чудеса, – возразил девушке Владимир. – В «библиотеке» моей памяти хранятся тысячи разных книг, в том числе и диковинные, но для того, чтобы я смог подобрать для тебя наиболее интересного и подходящего автора, я должен узнать тебя получше. Расскажи мне про себя, про свои жизненные приоритеты, поделись со мной планами на будущее и я уверен, что «покопавшись» в себе, я найду именно то, что тебе нужно, – пообещал Владимир и взял девушку за руку, чтобы та не сомневалась, не боялась и, самое главное, никуда от него не уплыла.

– Давай, попробуем. Почему бы и нет? – согласилась девушка и, обратив свой гипнотический взор вновь на Владимира, с подростковым задором, принялась рассказывать о себе:

– Меня зовут Венера, мне восемнадцать лет, родилась я жарким летом 2097 года, когда российским учёным впервые удалось обнаружить на Венере жизнь. В связи с этим важным событием меня и назвали в честь второй планеты Солнечной системы. Не знаю, каково жить на этой таинственной Планете, но у меня с самого рождения и вплоть до моего отъезда в Путинбург было трудное детство. Дело в том, что мои родители прилагали все свои усилия для того, чтобы я в жизни непременно добилась того, чего не смогли добиться они. Все свои нереализованные мечты они передали мне по наследству и делали всё, чтобы эти мечты, наконец, сбылись. Папа воспитывал во мне великого скрипача, а мама – химика. Поэтому, один, с утра до вечера, заставлял меня повторять гаммы, а другая – таблицу Менделеева. Временами мне даже хотелось повеситься на струне или отравиться каким-нибудь химическим составом, но мои мысли о суициде, видимо, бренчали в моей голове намного громче, нежели скрипка в моих руках, и родители не спускали с меня глаз ни на секунду. Своей жизнью я жила лишь по ночам и вместо того, чтобы спать детским беззаботным сном в обнимку с плюшевым медвежонком, подолгу мечтала о самостоятельной взрослой жизни и об артистической карьере. Я очень часто представляла себя, идущей в лучах славы и ярких софитов по красной ковровой дорожке в красивом вечернем платье. Как под беспрерывный треск фотовспышек и восторженный визг фанатов, я кокетливо позирую фотографам, даю короткие комментарии журналистам, посылаю воздушные поцелуи поклонникам и щедро раздаю автографы. Я никогда не спешила покидать эту, усыпанную комплиментами, дорожку и нередко «купалась» в овациях аж до самого утра. А если меня всё же охватывала дрёма и уводила в царство Морфея, я всё равно продолжала делать всё, то же самое, но только уже во сне. Это был мой маленький, хрустальный мир, в котором я была сама собой, а не родителями, и, естественно, в этот мир я никого впускать не хотела. Он казался мне таким хрупким и уязвимым, что я вынуждена была бережно скрывать его от взрослых, боясь их грубого, разрушительного вмешательства в мою личную жизнь. Я понимала, что если я поделюсь с родителями своей сокровенной мечтой, то они никогда не отпустят меня в Путинбург, и я просижу всю свою жизнь в Костромской области под их неусыпным контролем, работая на местном химическом комбинате по производству продуктовых смесей, либо, пиликая на скрипке на похоронах и свадьбах. Потому-то я и претворилась в старших классах в одержимую скрипачку, повесила над кроватью портрет Никколо Паганини и выучила наизусть все его произведения. Ты не представляешь, как я ликовала в душе, когда мой грандиозный план удался, и я «подстрелила» сразу двух «зайцев». Во-первых, счастливый отец убедил мать больше не приставать ко мне с таблицей Менделеева, а во-вторых, стал настаивать на моём поступлении в музыкальный колледж имени Мусоргского в Путинбург. Как ты понимаешь, долго меня уговаривать не пришлось. Я для приличия немного посомневалась и скромно согласилась. Приехав в Путинбург, я первым делом записалась на актёрские курсы при «Ленфильме», а уж затем подала документы в колледж имени Мусоргского.