Пути сообщения - стр. 21
– Что ты делаешь? – засмеялась Ганя. – Опусти меня, мы упадем!
Музыка кончилась, и пришлось возвращаться на землю.
– Зайдем в ателье? – спросила Нина, дыша рывками, как после быстрого бега.
– Конечно. Ты изумительно танцуешь! Почему раньше не говорила?
– Да как-то к слову не пришлось.
– Зато теперь я знаю это, и ты не отвертишься, мы обязательно сходим на танцы в Москве!
– Куда это?
– В ЦПКиО, в сад «Эрмитаж», да что там! У нас в Бауманском каждую субботу.
– Ну хорошо, хорошо, дай отдышаться только, а то бок закололо. – И Нина пробовала отдышаться, уронив голову в Ганино плечо. Пахло вереском, оттого и влекло.
Подошли к фотоателье. Нина постучала, и на пороге появился тот же высокий бородатый мужчина в полосатой пижаме. Он молча смотрел на них, будто не узнавал. Нина улыбнулась ему:
– Снимете нас?
Он кивнул и повел их по лестнице на второй этаж. В темном пространстве ателье фотограф, назвавшийся Владимиром, зажигал одну за другой лампы, и из небытия проступали кресла, цветы и гипсовые статуи древнегреческих богинь, весла, ружья, фонарные столбы и другие декорации, и когда он спросил, какой бы они хотели сюжет, Ганя ответила быстро: только мы, без лишнего фона.
Владимир посадил ее на кушетку в огурцах, Нину попросил сесть сбоку на подлокотник – так обычно снимают семейные пары, подумалось ей, или партнеров по танцам – почему бы и нет. Ослепительная вспышка, еще одна, еще – и в глазах у Нины заплясали желтые всполохи.
В санаторий добрались совершенно обессиленные, но счастливые – сначала в комнату Гани, проверить Владика. Тот спал, раскинувшись поперек кровати. Уставшие, они упали туда же, с трудом уместившись на свободном крае. Ганя повернулась к Нине и попросила:
– Расскажи, что будет дальше?
Нина поцеловала ее в лоб и сказала:
– И жили они долго и счастливо!
Ганя кивнула, закрыла глаза и тут же заснула.
Нина лежала тихо, сердце бешено колотилось в горле от неожиданной близости и аромата вереска – всему виной этот аромат. Сердце ее переполнилось нежностью, но все, что она могла, – долго и без стеснения любоваться Ганечкой, спящим ангелом. Нина всматривалась, насколько позволял свет уличного фонаря, в ее лицо, беззащитное горло, волосы и в каждом выдохе искала ответ: как поступить – уйти или остаться? И если остаться – то для чего?
Совсем уставшая от внутренней борьбы, Нина накрыла Ганю пледом, все же покинула комнату и через несколько шагов по коридору вошла в свою. Все еще во внутреннем раздрае вышла на балкон – перед ней расстилалась огромным полотном южная ночь. Она закурила – картина наполнилась дымом. «Это самый длинный день в моей жизни, – почему-то подумала она. – И самый счастливый».