Пути сообщения - стр. 18
Утром Нина проснулась от толчка в спину. Это поезд встал на какой-то станции. «Стоянка десять минут», – услышала она дребезжащий голос динамика.
– Где это мы? – спросила она пассажира, курившего в проходе.
– Минводы, – бросил он, и слова повисли в дыму.
Из форточки пахло влажной землей, кипарисами и скошенной травой. Нина недавно прочла, что травы издают такой запах, потому что это запах страха. Накрапывал легкий дождь.
На станции их взял в оборот болтливый и скользкий носильщик, который, легко подхватив багаж, привел новоиспеченных курортниц к повозке, запряженной тощей клячей, а потом, по меткому замечанию Нины, нагрел на лишние двадцать копеек. Но это казалось неважным: дни, похожие друг на друга и в то же время такие по-разному счастливые, один за другим стали исчезать из календаря.
Воздух, кристально чистый, влажный, туманный, спускался с гор и падал в долину известью, холодными брызгами, солоноватым привкусом. Нина каждое утро выходила на балкон своей комнаты, вытягивала руки, чтобы потом растереть между пальцами прохладные капли.
Деревья вокруг были крупными, листья – жирными, влекли за собой запахи – цветов и трав, нежных и грубых, всех расцветок и видов. Нина дышала здесь глубоко и свободно, даже как-то неловко стало курить: некрасиво дымить в этот чистый, наполненный воздух.
Умывшись, она брала полотенце, купальный костюм и, зажав портсигар в руке скорее по привычке, чем из потребности, шла к соседней двери. Скреблась, как мышь, отворяла Ганечка – заспанная, теплая, в ночной рубашке, застигнутая в центре сна.
– Опять ты меня разбудила, как птица певчая, не дала мне досмотреть сон, где я, между прочим, пела на эстраде! В кремовом таком платье, с воланами в рукавах…
– Что ты говоришь? Мечтательница ты, Ганечка. А знаешь ли ты, что рано вставать полезно? Пойдем плавать, вода по утру бодрящая, воздух – мед.
– Вставать рано полезно жаворонкам, а совам полезно спать, – парировала Ганя, но все равно заходила за ширму и одевалась: купальный костюм в горошек, панама, босоножки.
Владик все еще спал: был, как и мать, любителем подниматься к завтраку; так что они уходили тихо, стараясь не разбудить и выиграть «взрослое» время. Шли по скрипящему гравию к бассейну с минеральной водой. Нина дымила сигаретой, Ганя картинно отмахивалась от дыма. Скинув обувь и полотенца, шли по бортику мимо огромных – в потолок – монстер, и Ганя, смеясь, показывалась то в одной прорези большого листа, то в другой.
Потом спускались по лестнице в воду. Нина ныряла первой, за ней – проторенной дорожкой – Ганя: сначала одну белую ногу, потом другую. Нина всем телом чувствовала холод, когда Ганиной щиколотки касалась утренняя вода – такие гримасы та строила лицом, ну чисто актриса драмтеатра.