Пути непроглядные - стр. 23
– Как только что-нибудь такое заметим – убьем, – согласился Рольван. – Но пока я никакого волшебства от них не видел и не поверю, пока не увижу.
– Вороны-соглядатаи тебе не в счет? – Торис ухмыльнулся и зевнул. – Прах с ними. Дело к вечеру, а нам еще мертвых хоронить.
– Значит, не будем терять времени, – сказал Рольван, отворачиваясь от дрейвов. – Похороним павших и в путь. Заночевать я хотел бы подальше от этого места.
За все время пленники не издали ни звука – ни мольбы, ни проклятия. Но слышали, без сомнения, каждое слово.
Глава третья, необратимая
Во главе всех дрейвов стоит один, самый искусный в науках и колдовстве; ему повинуются беспрекословно. По смерти ему наследует наилучший из достойных. Если таковых несколько, спор решается голосованием, если же не согласятся, то и оружием. Избранный должен доказать перед всеми свою силу и благоволение богов, и тогда только получит он почтение, положенное Верховному дрейву.
Патреклий Сорианский, «О народах»
Оборотни? Пой, да не завирайся! Сам подумай, ну как может человек стать зверем? Представил? То-то же! Что? Дрейвы? Вспомнил тоже! Это же когда было, да и враки все!
Из трактирного разговора
И тогда он поклялся небом и землей, поклялся собственным сердцем, что не заснет в постели и не выпустит из рук меча, пока не добудет голову убийцы.
Книга легенд и сказаний Лиандарса.Автор неизвестен
В путь выступили уже на закате, болезненно-мутном из-за вновь заслонивших небо туч. Ехали медленно: на носилках, сооруженных из тонких осиновых стволов, стонал и метался в беспамятстве Эранд. Игарцис с отчаянным видом кусал губы – он ничем не мог помочь.
Пленники оставались по-прежнему безмолвны, только младший все кидал по сторонам свои яростные взгляды. Обоим связали руки и усадили на коней, которых теперь хватало с избытком. Того, что вез старика, вел за повод Торис, а младшего – беспрестанно бормочущий молитвы Крахнен.
Дождь то переставал, то принимался моросить снова, несильный и нехолодный, но раздражающий. На сердце лежала тяжесть. Все молчали, и в молчании этом особенно четко выделялись звуки: хруст и хлюпанье под копытами, стоны Эранда, шепот Крахнена. Рольван поймал себя на том, что мысленно повторяет за ним слова молитв. Он думал о тех, кто остался лежать под свежим курганом на лесной поляне. Они выступили в этот поход с шутками и смехом: преступники-дрейвы, изгои, отверженные богом и людьми, представлялись им законной дичью, да и были ею. Но и загнанный зверь иногда разворачивается и кидается на своих преследователей. Рольван знал, что удивляться тут нечему, но все же ощущение несправедливости случившегося грызло его сильнее с каждым шагом, и он с трудом удерживался, чтобы не отдать приказ убить пленников.