Путеводитель по театру и его задворкам - стр. 4

Оклемавшись немного, я начал снова искать работу. Кое-что на примете у меня уже было. Еще будучи в Питере, я узнал, что набирают массовку в один известный театр, для участия в масштабной постановке нового спектакля. Я записался по телефону и, как приехал в Москву, явился в назначенный день по нужному адресу. Репетиция была назначена на раннее утро. Невыспавшиеся, полуживые люди весьма сомнительного вида уже образовали небольшую очередь у черного входа. Светило солнце, но осень уже была в разгаре, и холодный ветер продувал до костей. Люди стояли, облокотившись о железный забор, о стены, курили, щурились от ярких солнечных лучей, обменивались короткими репликами, пытались шутить. Было очень тихо, все ждали.

Наконец, нас начали запускать. Лестница вела вниз к железной двери, в которую дружелюбный охранник с ухмылкой серийного убийцы запускал строго по три человека. Внизу было темно и тесно. За дверью сразу же начиналась другая лестница, но уже ведущая вверх, на первом пролете лестничного марша стоял стол, за которым сидел один из руководителей массовки и под молчаливым надзором двоих охранников, внешне очень походивших на своего уличного коллегу, проверял паспорта и сумки пришедших. У меня отняли бутылку марочного портвейна, которая совершенно случайно оказалось у меня с собой в раннее утро в середине осени. Потом, при выходе, мне ее вернули, чему я был несказанно рад. После проверки нам предстояло подняться пешком на пятый этаж. На каждом этаже стоял один охранник: одинаково суровые, они молча провожали нас взглядами, полными презрения к нам и чувства собственной значимости. Дойдя до нужного нам этажа и минуя небольшой коридор, мы попали в огромное помещение с высокими потолками, увешанными большими лампами, которые тут же мне напомнили прожектора в концентрационных лагерях, такие часто можно увидеть в военных фильмах. На входной двери в этот зал висела табличка с надписью – ДЖЦ.

В середине цеха стояли ряды стульев, разделенные одним большим проходом. По периметру располагались вешалки с формой двух противоборствующих сторон. Подобрав форму более или менее по размеру, то есть так, чтобы штаны не сильно задирались на намертво пришитых подтяжках, головные уборы не спадали с головы на глаза, а ботинки слишком сильно не натирали ноги, мы принялись ждать. Оглядывая участников, я не переставал удивляться, насколько пестрым был состав этих людей. Их внешний вид, манеры поведения и в целом ситуация заставляли задуматься о тех людях, которые участвуют в подобных мероприятиях. Зрелище было не из веселых. Даже если не брать в расчет студентов театральных ВУЗов, которых насильно сгоняли сюда участвовать в постановках, остальные участники были крайне неприятными персонажами. Рядом с ними расположились несколько человек явно нацистского толка, престарелые такие фашисты, все в камуфляже, с молотами Тора на груди и с соответствующими татуировками на дряблой обвислой коже. Тут же, на соседнем ряду, уже конкретные дедули, весьма бодренькие и жизнерадостные, все время фотографировались и пытались завязать знакомство со всеми подряд. Были и откровенные психи, они попадаются везде, и в метро никогда не ошибешься, если наречешь одного или двух этим почетным званием, пока добираешься утром до работы, но здесь концентрация психов на квадратный метр просто зашкаливала. Не обошлось и без сексуальных меньшинств, которые, хоть и в меньшинстве, но тоже заняли свои места в рядах солдат. Какое-то время, продержав нас в этих не очень удобных нарядах и сомнительной компании, бригадиры начали отправлять на сцену людей небольшими группами. Спускались мы пешком с пятого этажа на первый. Спуск этот усложнялся еще и тем, что при выходе из цеха к нашему, с позволения сказать, костюму добавлялся еще и некоторый реквизит, утяжелявший костюм и создававший еще больше проблем при передвижении, чем сам костюм.