Путеводитель по фэнтезийному фиаско - стр. 5
Отчаяние подкрадывалось незаметно, словно тот самый светящийся таракан в тёмном переулке. Неужели она обречена на вечную нищету и безвестность? Неужели все её мечты о великих подвигах – лишь пустые фантазии?
Сидя на скамейке в парке, Амалия с завистью наблюдала за детьми, строящими замки из песка. Они были счастливы, беззаботны и не думали о том, как заработать на кусок хлеба.
И тут её внимание привлёк старик, сидевший неподалёку. Он был одет в лохмотья, но держался с достоинством. На коленях у него лежала старая потрёпанная книга. Он что-то шептал себе под нос, поглаживая её, как любимую кошку.
Любопытство взяло верх.
– Простите, что вы читаете? – спросила Амалия, подойдя ближе.
Старик вздрогнул и поднял на нее мутные глаза.
– Это… карта, – прошептал он, словно делясь величайшей тайной. – Карта сокровищ! Легендарный клад пирата Кровавого Боба! Но… я слишком стар… не смогу…
Амалия (опустив плечи): Не знаю, что и делать. Кажется, у меня ничего не получается. Все считают меня… обузой.
Старик (вздыхает): Обузой… Нет, дитя. У каждого своя судьба. И иногда, чтобы найти её, нужно сначала потерять всё. А потом найти человека, которому клад нужнее, чем тебе кусок хлеба.
Амалия (с искрой надежды в глазах): Вы думаете, я способна на большее?
Старик (загадочно улыбается): Способна… Ты еще удивишь этот мир. Только будь осторожна со своими желаниями… Они имеют свойство сбываться самым неожиданным образом. Главное – не ешь светящиеся в темноте грибы. И никогда не доверяй эльфам-бухгалтерам. Они – зло.
В этот момент к ним подбежала девочка, запыхавшаяся и заплаканная.
Девочка: Дяденька! Помогите! Мой котенок забрался на дерево и не может слезть!
Амалия, движимая внезапным порывом, воскликнула:
Амалия: Я помогу! Я знаю заклинание призыва кошек!
И тут старик Элдер понял, что ввязался в нечто, что навсегда изменит его тихую жизнь. И вряд ли в лучшую сторону.
Глава 4: «Склепные будни и философские рассуждения с костями»
Вейн ненавидел понедельники. Даже больше, чем обычных восставших мертвецов. И дело было не только в том, что после выходных (которые он проводил в основном за чтением и попытками игнорировать мир) было сложнее возвращаться к рутине в склепе. Понедельники почему-то приносили больше нежити, как будто все усопшие разом восставали из могил и устраивали праздничный парад.
Жизнь Вейна, если честно, напоминала день сурка, только вместо фильма с Биллом Мюрреем у него был склеп, заваленный костями, и хроническое отсутствие мотивации. Подъем, скудный завтрак (чаще всего черствый хлеб и остывший чай), спуск в фамильный склеп, битва с разлагающимися мертвецами, подъем, ужин (тот же хлеб и чай), философские размышления о бессмысленности бытия, сон. И так каждый божий день.